— Сразу из ангара налево по коридору, Большой зал, — пояснил дежурный, подчинившись чужой воле. Но давление было слабым, и он быстро пришёл в себя. — Только туда нельзя, это закрытое совещание!
Дерен, глядя ему в лицо, понял, что здесь «по-лёгкому» — не выйдет. И надо снова идти против условных своих. На этот раз экзотов.
Бывает время, когда информация стоит дороже людей.
Дерен должен был переговорить с эрцогом Локьё. Вопреки субординации, этикету и прочей экзотской хрени. И вопреки многочисленной охране.
Дежурный заступил Дерену дорогу к шлюзу.
Сопротивления он не ждал. Лейтенанта с «Персефоны» знали на «Леденящем» как частого спутника капитана Пайела. Отличного пилота и не больше.
В Содружестве, где ценилась психическая сила, её трудно было скрывать. Но Дерену удавалось. Он держался в тени капитана, и никто здесь не знал, чего стоит он сам.
— Прочь!
Дежурный отшатнулся, схватившись за горло.
Убивать союзников Дерен не хотел, и это серьёзно сковывало его. Волевое насилие — «птица» свободного полёта. Оно вырывается и крушит мир, не разбирая кто есть кто, и не ощущая преград.
Дежурный потерял сознание, и на его браслете сработала «тревожная кнопка». Но Дерен уже миновал двойную дверь шлюза и быстро шагал по коридору.
Глава 38
Возле шлюза праздношатающихся не было, но в коридоре стали попадаться разодетые гости и военные в цветах других Домов Содружества. Видимо, на «Леденящем» намечалось какое-то масштабное мероприятие.
Раньше Дерен знал, чем заняты Великие Дома, сейчас — нет. Война не даёт заниматься политикой.
Он ускорил шаг.
Ещё один дежурный на коридорной развязке рискнул потянуться к станнеру и рухнул, нелепо взмахнув руками.
По коридору уже спешила охрана, расталкивая гостей. Дерен оглянулся и перешёл на бег.
У развилки коридоров дорогу ему преградил не в меру въедливый ординарец с «Леденящего». В суть объявленной тревоги он не вник, но Дерен был в компрессионной форме и слишком выделялся среди разодетых гостей.
— Назовитесь! — ординарец попытался остановить лейтенанта.
— Задержите его! — закричал дежурный с голоэкрана, возникшего на пересечении коридоров.
Дерену оставалось десять шагов, перекрёсток, поворот… И двойная дверь в Большой зал совещаний. Но навстречу тоже уже рысила дежурная группа — четверо десантников и сержант.
Лейтенант остановился, прижался к переборке спиной. Мертвенное, давящее бесчувствие растеклось от него, словно круги по воде.
Десантники повалились на пол. Дерен побежал, свернул…
До Большого зала оставалось четыре метра, но возле дверей стояла охрана.
Восемь бойцов. Слишком много для одного, пусть даже очень хорошего истника, но измученного и истощённого.
Один из вооружённых охранников рухнул на пол, четверо оторопели, но двое успели выстрелить — начальник караула и один из бойцов.
Парализующее излучение задело Дерена, и он осел на белый рубчатый пластик прямо перед дверями.
— Что у вас здесь творится? — раздалось над его головой.
— Просим извинить за недоразумение, лорд Эргот… — начальник караула быстро убрал в кобуру станнер. — Это… Это какое-то недоразумение…
Он не понимал, кто такой Дерен и почему его нужно было задержать.
— Это ты — сплошное недоразумение! Прочь! — лорд Симелин Эргот, эрцог зелёного Дома с интересом разглядывал лежащего чужака. Потом наклонился, придерживая длинные одежды, похлопал его по щекам. — Кто ты, мальчик? Я знаю твоё лицо. И знаю цвет, который идёт от тебя. Это цвет Дома Паска…
— Дерен. Лейтенант Дерен.
— Дерен? — эрцог Симелин замер и отдёрнул руку.
Из другого конца коридора появилась высокая фигура эрцога Локьё, главнокомандующего экзотианской эскадрой.
И он, и Симелин должны были появиться в Большом зале в числе последних, как и положено хозяевам и самым высоким гостям.
Дерен, увидев Локьё, попытался встать, но снова сполз по стене.
— В чём дело? — командующий остановился рядом с Симелином.
Рядом замер худенький парнишка в цветах его Дома. Дерен узнал Леса, и попробовал улыбнуться ему.
— Где были твои глаза, Аний? — поинтересовался Симелин.
— Беспамятные! — выругался Локьё отодвинул его, опустился на колени и положил ладони Дерену на виски, успокаивая его и выравнивая биение жизни.
— Это имперская провокация, — прошептал лейтенант. — Мы проводили их до развязки. Это не «белые корабли», а корабли Империи.