Добрый сунулся в дыру посветил с браслета и кивнул. Потом обернулся:
— Парни, тихонько идём. Там карниз метра два шириной, но длинный. И яма.
Накир уже нырнул в дыру и звонко закричал:
— Эй!
Трайн скользнул следом, и Рэм быстро полез за ним, обгоняя замешкавшихся десантников.
В нос и в самом деле ударил очень человеческий запах, вполне естественный для лежачего больного: моча, пот, ещё какая-то дрянь, похожая на мазут.
Но женщину в темноте глубокой ямы Рэм разглядеть не смог.
— Там, внизу, — уверенно сказал Накир, как-то заметив Рэма в темноте. И крикнул: — Эй, ты живая ещё?
Снизу донёсся писк, а потом отчаянный женский голос:
— Я здесь! Здесь!
— Вы можете обозначить своё местоположение?! — Добрый тоже пролез и усилил голос браслетом. — Фонарик у вас есть?
— Разрядился! — донеслось снизу.
— Я ей свой кину, — сказал Накир и тут же кинул фонарик вниз, никто ему даже возразить не успел. — Я и так помню, где тут можно спуститься. — Он обернулся к Трайну: — Подержишь?
Тот лёг грудью на край обрыва, и чернявый щучкой нырнул вниз.
И тут же стало довольно светло: десантники тоже не стояли без дела. Они распаковали и активировали осветительный дрон, и Рэм увидел в яме женщину, лежащую на земле в обнимку с каким-то свёртком.
Вокруг женщины были расставлены бутылки с водой, разложены камни, пакеты, тряпки. На одном из камней Рэм заметил два знакомых сухпайка.
Воду женщина, наверное, набирала сама: из трубы в стене потихоньку капало. Но продукты ей кто-то носил. Мальчишки?
Яма оказалась неглубокой — примерно в три мальчишеских роста.
Сначала спуск был обрывистым, потом пологим. Только вот развернуться было особенно негде — тесно. Женщина, наверное, лезла сюда за водой. Хорошо, что мальчишки её нашли.
Трайн спустил чернявого, придерживая за руки до пологого склона. Потом тот спрыгнул сам. Двое десантников прыгнули следом, активировав домагнитку.
Бóльшему числу бойцов там было уже не развернуться. Да и Рэм побоялся неуклюже скатиться вниз — тут нужно было ещё и баланс удержать.
Он остался над ямой вместе с десантниками, собиравшими самодвижущуюся платформу.
Платформа предназначалась для транспортировки раненых. Она была надёжная, но габаритная и плохоманевренная.
«Не так-то просто будет поднять на ней женщину», — подумал Рэм и угадал.
Женщина почти не могла передвигаться. Десантники упрели над обрывом, чтобы в тесноте не опрокинуть платформу. Интерфейс у неё был туповатый: вправо-влево-вниз-вверх, а фиксаторы рассчитаны на более крупных бойцов.
В конце концов, женщину дополнительно примотали к платформе скотчем, чтобы не опасаться случайных рывков, и таки вытащили, помогая руками.
Рэм с Добрым, как наименее уставшие, начали отрывать скотч.
— Заберите мои бутылки? — зашептала женщина, с недоумением разглядывая форму десантников. Она не понимала, кто её спас. — Вы наши?
— Спецон, — скупо пояснил Добрый. — У нас есть врач.
Женщина улыбнулась, и сразу сделалась лет на десять моложе.
Она была грязная — лицо, волосы, но видно было, что и умывалась, как могла, и расчёсывалась пальцами. И запах от неё был не такой уж сильный, как показалось сначала.
— Там пайки. Я их вчера крошила в воду, было совсем хорошо. Пожалуйста, — прошептала она.
— Накир, забери воду и пайки! — крикнул Рэм чернявому, просто чтобы её успокоить.
Крикнул громко, и свёрток в руках женщины пискнул и зашевелился сам собой.
Рэм едва не отпрыгнул. А потом покосился на Доброго и сообразил, что непонимающий он тут один.
Женщину потому и поднимали так осторожно — она прижимала к себе маленького ребёнка, завёрнутого в пахнущую мочой одежду. Вот и запах был такой слабый. Детский.
Забрать ребёнка у женщины десантники побоялись. Гражданского психотехника в расположении не было, а мало ли что творится в голове у матери, Хэд знает, сколько времени пролежавшей в темноте в яме со сломанной ногой?
Рэм отшагнул к боковой стене, переводя дыхание. Как же она здесь выжила? Тут же не только еда нужна — ещё и с ума не сойти. Пацаны прибегали, понятно, помогали, как могли. Но ребёнок…
Добрый о чём-то тихонько говорил с женщиной, пытался успокоить. Путь обратно был непростым.
— Может, вам лучше поспать? — настаивал он. — Платформу будет трясти. Здесь есть очень узкий участок, а потом придётся всё время вверх…
— Нет, я не могу спать, — тихо отказывалась женщина. — Вдруг он заплачет.
— У нас есть транквилизаторы…
— У меня молоко. Как я буду потом кормить?