— Ну, братец родной, друг сердечный, спасибо тебе, — зашипел Вовка, вскочив и приняв стойку, — сейчас покажу тебе силушку богатырскую! Стиль "кто обидит братву — потеряет ботву" называется, фирменный, — и Вова продемонстрировал невероятный мах выше головы, ловко включив ногой свет. — Я всегда так дома на выключателях тренируюсь, — задрал он нос.
— А это, — встал Серёжа и снял со стены тяжёлую палицу, — стиль "против лома нет приёма". Вопросы есть?
— Да ну тебя, — обиделся Вовка, — я ж пошутил!
— Я тоже, Вов, — ответил Серёжа, весомо потрясая палицей, — пошутил.
— Что и требовалось доказать, — Алексей простёр руки, указывая на Серёжу и Вову, — Ярослав и Святополк.
— Братья Мудрый и Окаянный, — поклонился Серёжа, и все засмеялись.
— Я это тебе припомню, — шуточно грозил другу Вова, — в пьесе отыграюсь.
— Ребята, вернёмся к нашему командному зачёту позже, — призвал внимание детей довольный спланированными проектами Алексей Фёдорович. — А теперь — индивидуальные планы, чтобы ваши curriculum vite поражали воображение развитыми у вас способностями и приобретёнными знаниями и опытом, а не одним новомодными "компетенциями", и пойдём на свежий воздух — физкульт-минутку проводить, чтоб не хандрить, а счастливым дольше жить…
X
Время идущего года истекало — приближался Новый год.
Вместе с Алексеем Фёдоровичем дети ездили в исследовательскую экспедицию в Ярославль, читали древние тексты, написали и поставили в домашнем кругу свою пьесу о Ярославе Мудром. И каждый из них под руководством Алексея и самостоятельно развивал и тренировал свои способности, а в качестве отдыха у "отряда Алексея Фёдоровича Шувалова" сложилась традиция — собираться вечером в комнате-музее и играть в созданную ими интеллектуальную игру, которую они так и назвали — "сила мысли": как правило, "объектом" становился Вова, и в шутку Серёжа, Рита, Артём и Алексей все разом пытались "забраться" к нему в голову со своими мыслями, доводя Вовку до неудержимого смеха. И тогда-то Алексей обратил внимание на то, что Артём значительно развил способности направлять своё сознание без разработанного и усовершенствованного им за время пребывания у в доме их наставника "проектора мысли". И Алексей Фёдорович дал индивидуальное задание Артёму, вспоминая их краткий вечерний рвзговор, оставшийся до поры в тайне от друзей. Теперь Артём подолгу проводил время с проектором, что-то записывая на накопитель информации. Алексей Фёдорович видел, что ум ребёнка растёт и сияет, а здоровье и жизнь угасают. И всё чаще, оставаясь один в своём кабинете, Алексей сидел серьёзный и курил трубку всё больше.
И вот настало 31 декабря.
Ёлку нарядили на улице — чудо-дерево росло прямо у дома. Дети сами сделали гирлянды, а Рита развесила на ветках конфеты и старые стеклянные игрушки. Алексей Фёдорович к праздничному ужину достал различные соленья, а в печи запёк рыбный пирог по особому рецепту, переданному ему бабушкой, — у него о любимых людях осталась только память — все родные давно ушли, потому он и был всегда один.
— Дядя Лёш, — обратился Вова к Алексею Фёдоровичу, когда друзья собрались за новогодним столом, — а расскажите нам тайну вашей жизненной силы, что в глазах, об этой весёлости среди всех трудностей жизни, — попросил Вовка, — пожалуйста.
Все дети повернулись к Алексею, выражая то же желание, — им хотелось всё больше узнавать об их учителе, — казалось, открывание нового могло продолжаться до бесконечности, как и сказал Алексей.
— Когда я был совсем мальцом, с родителями мы ездили в тур-походы, — рассказывал Алексей Фёдорович. — В одном из таких походов на юг России в лесной чаще у горной реки мы разбили лагерь. Было это в Шапсуге. Лето зеленело, а солнце золотило всё под своими лучами. Стояла жара, но в тени деревьев у студёного источнка всегда найдётся прохлада. И вот как-то утром встречается нам другая семья, идущая через лес. Мой родитель разговорился с отцом семейства, а я рядом стоял, "уши грел". И говорит их отец, что наводят они порядок в лесу, и здесь после языческого праздника урожая в день лета остались, а сам он — потомственный урождённый казак, наследовавший от предков все их традиции. А речь чистая, русская. И тут он обращается ко мне и смотрит прямо своими чистыми и ясными, мудрыми и светлыми, небесного цвета глазами с искорками-живинками да спрашивает меня, забочусь ли я о ком-то в своём возрасте, а ухаживаю ли за животными. И говорит он мне, что ухаживать, воспитывать кого-то — это значит упасать, спасать, "пасти" — от того и слово паства, вести за собой… Видимо, зарядил он тогда меня энергией своей, духовной и интеллектуальной силой, через взгляд, которым пронизал меня… С тех пор я прямо и ясно смотрю на правду, какой бы она ни была, да у сердца и ума берегу заветные слова…