Ирина принялась спорить. Она доказывала, что любовь Зои к Маяковскому — временное увлечение, под влиянием Веры Сергеевны. А сама Вера Сергеевна преподает Маяковского только по обязанности: этого требует программа. Если же говорить по правде о том, что каждый любит просто «для души», то для характера Зои, конечно, ближе всех должен быть Лермонтов. Лермонтов — любимый поэт и самой Ирины.
Спор получился жаркий. Они чуть было не разошлись в разные стороны. Для Зои была нестерпимою мысль, что ее кто-то подозревает в несамостоятельности: будто она говорит лишь с чужих слов, в данном случае со слов Веры Сергеевны.
Они остановились на тротуаре и спорили, перебивая друг друга. Зоя не могла идти дальше. Она не двинется с места, пока Ирина не поймет, что для Зои самые близкие и любимые поэты — Пушкин и Маяковский.
Спор кончился неожиданно. Ирина обратила внимание на то, что на противоположной стороне улицы остановилась какая-то старушка, повязанная белым платочком, в теплом джемпере домашней вязки, остановилась и пристально смотрит на Зою.
— Кто это? — спросила Ирина, делая едва заметное движение головой, чтобы обратить внимание Зои на старушку.
Когда Зоя посмотрела в ту сторону, старушка тотчас же приветливо закивала ей и неторопливо пошла дальше.
Лицо Зои сразу преобразилось: исчезло суровое, напряженное выражение, обычное для нее во время резкого спора, оно вдруг стало детским, ласковым. Зоя объяснила:
— Это одна из моих самых прилежных учениц. Я научила ее читать и писать, а раньше она не умела даже расписаться.
Подруги пошли дальше и больше не возобновляли разговора о Маяковском.
Неожиданно Ирина спросила:
— Зоя, а бывает тебе когда-нибудь без всякой причины грустно-грустно? Понимаешь… какая-то тоска. Или вдруг все люди покажутся хорошими, хорошими, и тебе всех хочется обнять и почему-то грустно-грустно!
Зоя молчала. Ирина продолжала добиваться ответа:
— Бывает ли когда-нибудь тебе тоскливо? Ну, понимаешь… сама не знаешь, чего хочется, чего-то боишься, как будто что-то тебя ждет, что-то должно случиться… Ну, одним словом, тоска! Бывает?
— Бывает!.. — сказала Зоя и опять замолчала.
— Ну?
Зоя не торопилась отвечать. Ирина взяла ее за руку и принялась ласково теребить, вытягивать из нее ответ.
— Ну?
— Понимаешь, Ирина, очень многое хочется знать… так много, что разум сам тебе подсказывает, что один человек не может всего этого объять… Хочется знать все, что известно современной астрономии о происхождении звезд… Хочется узнать историю музыки, как появилось первое созвучие и почему музыка, то есть колебание волны, вызывает у человека такое необычное состояние? Хочется прочесть всю художественную литературу, все самое лучшее, что создано в мире. Но это еще не все. Хочется подняться в стратосферу и опуститься на десять километров под воду, узнать — есть ли жизнь на дне Тихого океана; хочется участвовать в раскрытии тайн физики… что такое составные части атома и можно ли их в свою очередь расщепить или нельзя, потому что это уже только энергия, а если это энергия, то что такое энергия?
— Конечно, этого не может охватить один человек, да я совсем не об этом тебя спрашиваю, — сказала Ирина.
Зоя продолжала:
— А Язев говорит, что совсем необязательно охватывать звездные миры, не надо никаких галактик. Возьми просто квадратный метр земли у нас в школьном саду, и это уже может быть предметом изучения нескольких институтов и академий: тут тебе и химия, и микробиология, и ботаника, и кристаллография. И вот когда взвесишь свои силы, увидишь, как они ничтожны по сравнению с тем, что необходимо еще сделать людям, охватывает душу такая тоска, такая тоска!
— Но ведь я не о том спрашиваю! — повторила Ирина.
Зоя слоено не слушала ее.
— Но такое состояние бывает ненадолго. Потом вдруг наступает мгновение, точно у тебя вырастают крылья! Такая вдруг нахлынет волна восторга от одного только сознания, что я человек, что я родилась на земле не стручком гороховым и не одуванчиком, не орлом и пусть даже не львом в африканской пустыне, а просто обыкновенным человеком! А быть человеком, как ты знаешь, это звучит гордо! Ирина, у нас с тобой впереди огромная жизнь! Мы с тобой еще увидим столько прекрасного и так много можем сделать сами вот этими самыми руками!
Зоя остановилась и, внезапно схватив Ирину за руки, вихрем завертела ее вокруг себя. Та не сопротивлялась и, наоборот, согласуя свои движения с усилиями Зои, еще больше убыстрила круговое движение. Потом обе они внезапно остановились и, чтобы не упасть от сильного головокружения, прислонились спиной к стене дома, закрыли глаза, чтобы не видеть, как все вокруг них шатается и куда-то уплывает.