Прощаясь, Зоя спросила Ирину:
— А ты, конечно, будешь штурманом дальнего плавания?
— Да! — подхватила Ирина новую тему, не желая придавать никакого значения иронической нотке, явно звучавшей в голосе Зои. — Только не говори маме, — попросила она Зою, — а то она сойдет с ума. Недавно у нас как раз был спор об океане. Дядя утверждает, что научно доказано, будто волна не бывает выше пятнадцати метров, а папа уверяет, что на океанском пароходе меж двух волн такая амплитуда, как если бы ты стояла в Охотном ряду между домом Совнаркома и гостиницей «Москва». Правда, страшно, если такие волны? У нас с дядей заговор: он обещал через начальника главка устроить меня в одесское мореходное училище. Понимаешь, Зойка, оказывается, во всем Советском Союзе есть только одна женщина — штурман дальнего плавания. Здорово?!
Пока перед расставанием подруги торопливо обо всем этом разговаривали, они успели еще несколько раз проводить одна другую. Наконец, приблизительно на одинаковом расстоянии между домами Ирины и Зои, они пожелали друг другу покойной ночи.
Но на этом прогулка их еще не закончилась.
Едва Зоя поднялась на крыльцо, Ирина окликнула ее издали:
— Зоя, подожди еще минуточку!
Она подбежала к ней и спросила, показывая рукой на восток, где небо потемнело уже совсем по-ночному:
— Ты не знаешь, как называется это созвездие, видишь, три звезды в одну линию, самая яркая посередине?
— Созвездие Орла, а самая яркая — Альтаир, — сказала Зоя, не спускаясь с крыльца. — Пора бы штурману дальнего плавания кое-что знать о небесных светилах!
— Зойка, я почему-то была уверена, что ты знаешь.
— Мне эту звезду показал Кутырин. Он у нас в школе главный консультант по всем вопросам: все, что Дима где-нибудь прочтет, — навсегда остается в его голове. Он говорит, что это даже мешает ему, много застревает в голове ненужной чепухи.
— Зоя, знаешь, что я предлагаю? — Ирина тоже поднялась на крыльцо. — Давай дадим друг другу обещание: где бы мы с тобой ни находились и что бы с нами в будущем ни случилось, — всякий раз, когда мы увидим эту звезду Альтаир из созвездия Орла, мы всегда будем вспоминать друг друга!
Зоя крепко сжала ее руку.
— Честное комсомольское? — спросила Ирина и услыхала в ответ:
— Честное комсомольское!
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Иван Алексеевич Язев пришел раньше всех. На участке вокруг школы не было еще ни души. Он так и рассчитывал — застать здесь самое раннее утро и на свободе, без всякой суеты, не отвлекаясь, еще раз продумать свой план.
Ни единое облако не мешало сегодня солнцу отогревать промороженную зимними стужами землю — почва оттаяла уже на всю глубину и лежала теперь под ногами размякшая, потная, а кое-где она уже совершенно подсохла.
В воздухе — безветренно и тепло, а около стены школьного здания, сильно разогретой солнцем, совсем жарко. Как раз здесь и зародился школьный сад: посаженные два года назад вдоль стены первые деревца вишенок, два десятка яблонь и столько же кустов смородины дали право называться садом и всему школьному участку площадью в один га с четвертью, пока еще совсем пустому.
Ветви вишенок уже покраснели — тронулись в свой весенний путь и блестели, словно натертые воском; а яблоньки и кусты смородины как будто еще и не знали, что на дворе апрель, — не пробуждались; но если присмотреться поближе — кора и на их ветвях, ожившая после озноба, помолодела, словно кто-то промыл каждую веточку отдельно и насухо вытер ее. Трава лезла из земли, где надо и где не надо, и пока еще не загрубела, так водянисто-прозрачно сквозила против солнца, что казалось, видишь движение соков в каждом побеге. Солнце же не брезговало ничем — все прогревало глубоко и щедро, на участке стоял чудесный весенний запах теплой земляной сырости.
Иван Алексеевич ходил по хорошо утрамбованной центральной дорожке, пересекавшей весь участок. Наслаждался. Иногда останавливался и проделывал упражнения из предписанной ему лечебной гимнастики, самые несложные, не обременяющие сердца: вытягивал перед собой руки и ритмично сжимал пальцы в кулак и расправлял их снова, как будто ловил что-то в воздухе и опять выпускал на свободу; потом делал дыхательное упражнение: разводил руки в сторону и опускал их без всякого напряжения, как плети. Походив после этого несколько минут взад и вперед по дорожке, Иван Алексеевич сел на самый краешек садовой скамейки и сделал упражнения сидя: закинув ногу на ногу, вращал ступню ноги сначала в одну сторону, потом в другую; проделав это, он глубоко вздохнул и на выдохе поднялся.