В летучем совещании о порядке работ принимали участие преподавательница географии и Николай Иванович Погодин со своей особой улыбкой, странным образом объединявшей в одно и то же время едкий сарказм и дружелюбное добродушие. Тут же находился и похожий на профессора преподаватель математики Семенов, поблескивающий на солнце золотой оправой очков со сложными, серповидно выточенными стеклами.
Директор, если ему позволяло время, любил, подобно Ивану Алексеевичу, забыв обо всем на свете, покопаться в земле. На такой случай у него постоянно хранилась в рабочем кабинете под откидным сиденьем дивана прозодежда: высокие сапоги, галифе времен гражданской войны и длинная парусиновая рубашка с белорусской вышивкой по вороту.
По образованию директор тоже был биолог, однако истинной его стихией по справедливости считалась административно-хозяйственная деятельность: работал он в этой области со вкусом, с аппетитом, порою даже с азартом и всегда с полезной для школьного дела выдумкой. Он чутко прислушивался к людям, хорошо понимал характер каждого человека и обладал способностью объединять педагогов вокруг общей для всех цели.
Обычным для директора состоянием духа было шутливо-спокойное удовлетворение тем, что происходит вокруг.
Ребята видели его всегда только в состоянии бодрой деятельности.
Шуткой и добродушным разговором директор умел добиться больше, чем иной деятель при помощи отпечатанного на машинке приказа.
Обладая превосходной памятью, директор поражал какого-нибудь ученика тем, что, не имея повода разговаривать с ним, допустим, в течение трех четвертей, вдруг в конце учебного года обращался к нему, называя его шутливо по имени-отчеству.
Особенно директор любил малышей и тщательно изучал каждой осенью новый набор первоклассников. Он быстро узнавал, в какой области хозяйства работают родители его новых питомцев, и постепенно приучал родителей к мысли, что той школе, где учится их ребенок, необходимо помогать. И все это делалось добродушно, с лукавой шуткой.
Прибегал он не раз и к таким приемам знакомства с родителями. Позовет какого-нибудь карапуза, погладит по голове и спросит:
— Ну как, Алик, научился писать?
— Я давно уже умею писать!
— А ну, покажи, как ты умеешь писать. Пойдем ко мне в кабинет.
В кабинете он усаживал Алика к директорскому столу, давал ему ручку с пером, листок бумаги и говорил:
— Пиши, я посмотрю, как у тебя получается. Пиши: «Папа».
— Очень хорошо! Молодец! А теперь напиши букву «т», а рядом «ы».
— Смотри пожалуйста, оказывается, ты в самом деле пишешь отлично! Теперь пиши, я тебе буду диктовать по буквам.
Окончив «диктант», директор говорил:
— А теперь, Алик, пускай твой папа посмотрит, как ты хорошо пишешь. Положи ему этот листок на письменный стол.
И папа маленького Алика, придя в конце рабочего дня из районной транспортной конторы, где он заведовал отделом эксплуатации, находил у себя на столе записку:
«Папа, ты плохо помогаешь нашей школе».
Папа шел к директору и всю дорогу думал о том, как он обязательно даст понять директору, что его прием педагогически вреден. Но, увидев улыбающегося директора, сам начинал разговор с шутливой фразы:
— Что же это вы делаете, Василий Петрович? Не успел мой сын поступить в ваше распоряжение, а вы у меня дома уже гражданскую войну устраиваете! Поднимаете детей против отцов!
И результатом такого рода письменного упражнения Алика из первого класса «Б» было то, что уголь, отпущенный по наряду для школы, своевременно завозили на автомашинах транспортной конторы.
Сегодня директор провозился в саду не менее двух-трех часов, но тоже почти все время не отходил от младших классов.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Зоя скоро поняла, как ошибалась она, воображая, что работа ее класса постоянно будет на виду у директора или уж во всяком случае Иван Алексеевич больше заинтересуется тем, что делает девятый «А». Когда вся школа вышла под открытое небо и на участке собрались почти все классы, вместе с параллельными, для Зои стало ясно, как смешно было бы рассчитывать на какое-то особое внимание к девятому «А». Все надо было организовывать самим, взять с самого начала хороший темп и во что бы то ни стало выдержать его до конца.