Он пообедал вместе со всеми в столовой, настолько переполненной посетителями, что пришлось приносить стулья. Чисто случайно он сел рядом с Фильдаром. Тот, прежде чем развернуть салфетку, быстро осенил себя крестным знамением.
— Как работа, движется? — рассеянно спросил Андуз.
— Так себе, потихоньку. К несчастью, эта тема неисчерпаема. Я вам разве не рассказывал?
— Нет. Не помню.
— Если в двух словах, то мне хотелось показать, что во всех античных религиях существовал Отец… Юпитер, Иегова, божество, которое нужно постоянно ублажать… Им на смену пришло христианство. Это — религия Сына, богочеловека и брата-мученика, которому постоянно нужно помогать… А сейчас наступила эпоха обновленной религии, религии Святого Духа, религии трансцендентного присутствия, ломающего границы, которые мы устанавливаем сами. Букужьян это хорошо понял. Он не глуп, немного путает понятия. Немного индуизма, немного христианства, чуточку иллюминизма…[18]
На другом конце стола Учитель что-то объяснял молодой женщине, сидящей от него справа. Фильдар потянул Андуза за рукав:
— Вы меня слушаете?
— Разумеется.
— Я прав или не прав?
— Мне кажется, правы.
— Истина неизбежно на моей стороне, потому что история движется в одном направлении…
Он нервно раскрошил бутерброд, лежащий перед ним.
— Что нам нужно — так это религия, свободная от своих оков, догм, непонятных обрядов. Иными словами, истинный католицизм!
— Вы остаетесь католиком?
Фильдар гортанно рассмеялся. У него затряслись плечи, но черты лица остались натянутыми.
— А разве это не видно?
— Я слышал, что вы хотите осуществить какой-то проект.
— А! Работа с трудными подростками. Я действительно кое-что задумал.
Он наклонился к Андузу и зашептал ему на ухо, не сводя глаз с сотрапезников:
— Ему это доставит удовольствие. Между нами. Я ему наскучил. На днях, вынимая платок, я уронил четки… Да, когда я работаю, мне нужно что-нибудь теребить. Нужно занять пальцы… Видели бы вы его лицо!
Он вновь рассмеялся, сохраняя маску мученика.
— Я и вас шокирую. Богу угодно, чтобы я шокировал людей. Таково мое призвание.
— Вы собираетесь уезжать?
— Позже. Позже.
Кончиком ножа он рисовал на скатерти загадочные фигуры.
— Вам, — продолжил он, — я могу сказать. Я предпочел бы, чтобы меня отсюда выслали. Мой епископ меня прогнал. Моя паства меня прогнала. Мне доставит удовольствие, если Ашрам отвергнет меня.
— Понимаю.
Фильдар был, казалось, потрясен. Он схватил Андуза за руку.
— Это правда?.. Вы меня понимаете?.. Вы не обманываете меня?.. Нам следует обстоятельно поговорить. Почему вы никогда не зайдете ко мне? Странно. Ко мне никто никогда не заходит.
Он нетерпеливо отодвинул блюдо, которое предложил ему Андуз.
— Спасибо. Я не голоден. Вы обратили внимание? Здесь каждый занят своими собственными проблемами. Никакого общения. Букужьян напрасно повторяет: «Нужно забыть о тщеславии». Каждый, наоборот, стремится стать маленьким богом для самого себя.
Андуз вежливо кивал головой и думал: «А его откуда столкнуть? С колокольни? Смешно… Тогда откуда?» Фильдар отвернулся от него, чтобы ответить соседу справа, полковнику в отставке. Андуз едва прикасался к еде. Пожилая женщина, сидящая слева от него, робко спросила:
— Вы часто приезжаете, мсье?
— Очень часто, — ответил он. — Практически на все субботы и воскресенья.
— Тогда вы, может, мне посоветуете. Меня сюда послала подруга… Потому что я потеряла сына… Когда я говорю «потеряла» — это не совсем точно… Он совсем рядом. Но он больше не появляется в том обществе, в котором вращаюсь я… Кажется, профессор — искусный медиум?
— О! Совсем нет. То есть не в том смысле, в каком вы это понимаете. Здесь не занимаются спиритизмом.
— Вы уверены?
Она устало опустила на скатерть морщинистые руки.
— Не знаю, к кому и обратиться, — прошептала она. — Бедный мальчик!
— Тише, — сказал Андуз, — Учитель будет говорить.
Букужьян несколько раз слегка постучал ножом по стакану. Разговоры сразу же стихли.
— После перерыва, — сказал он, — мы соберемся в зале заседаний. Вновь прибывшим я объясню, в чем заключается суть культа Митры, как мы его понимаем и как поклоняемся ему в наше время. До скорого свидания.
Пора. Андуз поднялся и быстро вышел. Никто не обратил на него внимания. Как только он вышел на дорогу, то свернул налево и увидел над новым жилым массивом, опоясавшим город, высокие стрелы подъемных кранов. Он почти бежал — так ему не терпелось убедиться, насколько осуществим его план. Чем больше он размышлял, тем больше полагал, что план вполне разумен. Само это слово вызывало смех, но он не мог подобрать другого, чтобы охарактеризовать столь эффективное и совсем не жестокое действие. Очевидно, опять вмешается полиция, так же как в случае с Ван ден Бруком. Но ей придется констатировать несчастный случай. Нет, полиции не стоит опасаться.
Нельзя сказать, чтобы комплекс «Босолей» был неудачно расположен. Он строился на отшибе, образуя правое крыло здания, окружавшее небольшую площадку, все еще загроможденную различными материалами, грудами кирпича, компрессорами и грузовиками. Андуз посмотрел на часы. Половина второго. Ни души. Стройка не охранялась. Из осторожности он изображал из себя случайного прохожего. Есть любопытные, которые замечают каждую мелочь, а ты об этом даже и не догадываешься. Вокруг строящегося массива стояли другие здания, вздымая ввысь ряды окон. Но все пока сидят за столом. И потом, отступать уже поздно.
Он вошел в нечто, что скоро превратится в вестибюль, но пока походило на дот. В глубине просматривалась неотделанная лестница. Он стал подниматься. На втором этаже квартиры были почти готовы, на третьем — работы еще хватало. Начиная с четвертого этажа по комнатам свободно разгуливал ветер. К плиточным работам еще не приступали, перегородки отсутствовали. Андуз высоко поднимал ноги, чтобы не испачкаться. Он поднялся на пятый, на шестой… Здесь проступала арматура, а на полу толстым слоем лежала пыль. Через зияющие отверстия город просматривался как на ладони. Вдалеке на фоне серого неба возвышался серый собор. Вот она, бездна, она окружала его. Андуз продолжал свой подъем, а она преследовала его по пятам. Она возникала на каждой лестничной площадке, в конце каждого коридора. Бездна разверзалась под ногами.
Андуз остановился на восьмом этаже. Дальше идти бесполезно. Он осмотрел квартиру, расположенную слева. Слишком большая для него… Пять комнат. Из комнаты в комнату переходишь, словно играешь в классики. Квартира в центре еще больше. Блезо никогда не поверит в серьезность намерений Андуза. К счастью, квартира справа оказалась поменьше. Три комнаты. Андуз внимательно осмотрел ее. Гостиная выходит на запад, правда, пока вместо окна зияет дыра. Балкона нет. Держась за шероховатый цемент, он боязливо высунул голову. Стена с головокружительной быстротой уходила вниз. Он сделал несколько шагов назад. Значит, действие развернется здесь. Но как? Следует все предусмотреть. Импровизировать он не умел. Будет достаточно одного толчка? Или придется ударить Блезо по ногам и выбросить через проем?..
Он сомневался еще и по другой причине. Он знал, что если первая попытка окажется неудачной, то он сломается. Он вновь подошел к проему, рискнул выглянуть наружу. Здание по другую сторону строительной площадки еще не заселили. Свидетелей не будет. Все соответствовало его плану. Значит, в воскресенье…
Он осторожно начал спускаться. Теперь у него сложилось впечатление, будто кто-то шел сзади и внимательно разглядывал его. Но это ветер гонял по лестнице мелкий строительный мусор. Очутившись внизу, он поднял голову, чтобы лучше измерить стену, затем приблизительно определил место, куда тело… На земле сплошь и рядом валялся цемент, песок, бумага. Как бы ему хотелось тщательно убрать под окнами. Как бы ему хотелось — что за бред! — чтобы архитектор отправился на тот свет, не испытывая боли, не испачкавшись, чтобы он не походил на те трупы, которые ему довелось видеть около своей разбитой вдребезги машины.