Annotation
Уманский Валерий Юрьевич
Уманский Валерий Юрьевич
Брат лихой
В пятницу, около 5-ти часов вечера, мимо сторожевой будки с надписью "Пост охраны", протарахтел старенький мотоцикл "ИЖ" с коляской и по размытой дождями песчаной дороге, въехал на охраняемый объект "ВСК" - временная стоянка катеров. Подъехав к берегу реки, мотоцикл остановился возле причальной боны.
Сторож, Николай Злобин, по прозвищу Колька Варнак, налив себе полстакана азербайджанского портвейна "Агдам", пальцами выловил из стакана большого, чёрного жука, вылившегося вместе с вином. - Ты смотри! - тут тебе сразу и закусь имеется, ну ничего, мы не брезгливые - сказал он, ухмыльнувшись, и положил пойманного жука на стол. Колька Варнак - это прозвище ему дали потому, что всех мужчин и парней он называл "варнаками", - был большим поклонником "Агдама", не смотря на то, что называл он его, и пойлом, и бормотухой, и даже помоями. В советское время популярность этого вина объяснялась его не высокой ценой,- почти вдвое дешевле водки, и почти 20% -м содержанием спирта, поэтому такая "мелочь" как насекомые, и густые, мутные осадки на дне бутылки, ему прощались.
Поднеся стакан к губам, он зажмурил глаза и медленно, процеживая вино сквозь зубы, начал пить. Увлёкшись процессом, он не успел разглядеть мотоциклиста-нарушителя, проскочившего мимо его поста. - Ах ты, "крюк-котелок", - выругался он своим самым крепким ругательством и, закусывая на ходу сушёным пескарём, поспешил на берег, чтобы выдворить его за пределы охраняемой им территории. Подойдя ближе, он узнал в "нарушителе", сына капитана катера "КС" - Лёньку.
- Здорово, варнак! - отца, что ли, приехал встречать? - спросил он.
- Здрасте, дядь Коль, - ответил Лёнька, разматывая удочку и намериваясь, пока есть время, половить пескарей. Не успел он ответить, как из-за поворота реки, выскочил катер и начал стремительно приближаться к стоянке.
- Что-то они сегодня запаздывают, - проворчал сторож.
Катер был закреплён за бригадой сплавщиков работавших на самом дальнем пикете, который находился в 100 километрах от посёлка, вверх по реке. Там имелся большой дом, срубленный из толстых брёвен, в нём стояли 8 железных кроватей и большой стол с лавками, в центре. На улице, перед домом, был навес, под ним сложена печка с плитой и сколоченные из толстых, обрезных досок - стол, и две лавки по бокам, - это была летняя кухня. На пикете бригада жила и работала с понедельника по пятницу, и обеспечивала свободный проход леса по своей дистанции в 25 километров.
Когда катер причалил, Лёнька заметил, что на нём, кроме бригады сплавщиков, находились ещё несколько молодых людей, парней и девушек, сидевших на корме катера.
- Пап, - это что за пассажиры? - спросил Лёнька, сошедшего на берег, отца.
- Да вот, туристов по пути подобрали, - ответил отец, - они сплавлялись на плоту и налетели на залом. Плот у них вынесло на стремнину, они и растерялись, ребята молодые не опытные, отрулить от залома не смогли. Плот, похоже, хлипкий у них оказался, вот его и разорвало, течение-то бешеное. Они говорят - "и рюкзаки, и палатки, и спальники - всё утонуло". Слава Богу, что хоть сами живые остались, кое-как выбрались по отмели на остров. Мы им там костёр развели, да горячим чаем отогрели, а то они уже как цуцики посинели от холода.
Вскоре подъехал дежурный автобус, сплавщики загрузились в него со своими баулами, забрали с собой и туристов - "садитесь ребята, мы вас до остановки электрички подбросим, а там вы уже почти дома". Тем временем Лёнька стаскал с катера к себе в коляску привезённые трофеи - мешок с рыбой и бачёк с мясом, "маралятиной" - отцова доля от общей добычи. Пока отец оформлял передачу катера под охрану, Лёнька подготовил его к стоянке, - задраил люки, снял клемму с аккумулятора, закрыл на замок рубку. Отец, выйдя из сторожки, махнул Лёньке рукой - подъезжай - сел на заднее сиденье и они поехали домой.
Окончив в этом году 8 классов, Лёнька, с одобрения отца, решил поступать в речное училище. Потом, когда отслужит, - это была его мечта - непременно на Тихоокеанском флоте, на большом военном корабле,- он будет, так же как и его отец - капитаном катера "КС" - такую перспективу нарисовал себе Лёнька на ближайшие годы.
Подъехав к дому, Лёнька открыл ворота, загнал мотоцикл во двор, затащил домой рыбу и мясо. К приезду отца у Лёньки, как правило, баня была уже натоплена, веники, - один пихтовый, другой берёзовый - запарены, поэтому, когда отец спросил: - Ну, что сын, банька-то у тебя, готова? - он ответил:
- Когда уезжал, накидал полную топку, сейчас сбегаю, подкину ещё, а то, наверное, уже всё прогорело.
Лёнька, в свои не полные 16 лет, уже мог по дому делать всё: и дров на зиму нарубить, и сено накосить, и огород под картошку вскопать. Ни от какой работы по хозяйству он не отлынивал. Подкинув в бане дрова в железную печку, он помог матери накрутить на мясорубке "маралятину" на котлетки, которые очень любил, туда обычно добавлялось свиное сало, лучок и перец, и вместе с отцом пошёл в баню.
Пока они мылись - парились мать, с Лёнькиной младшей сестрой Веркой, жарили котлеты и накрывали на стол. Когда, через час, мужчины вернулись из бани, раскрасневшиеся и распаренные, стол был уже накрыт и они, немного передохнув, сели ужинать.
- А Ванюшка-то где? - спросил отец, заметив, что за столом нет его младшего, пяти летнего, сына.
- Да у бабушки остался, там тётя Настя с ребятишками в гости приехала, - ответила за всех Верка.
Выпив водки и закусив ещё горячими, ароматными котлетами, отец, обращаясь к Лёньке, спросил: - Ну что, сын, в понедельник поедешь со мной на пикет?
- Пап, ну чё ты спрашиваешь, конечно поеду, - ответил обрадованный Лёнька.
- На Еловом острове, надо будет сено покосить, да сухих брёвен наловить, для плота под сено, ты "литовки" приготовь, и отбей их "путём" - перечислил отец намеченные им мероприятия. В субботу они чинили изгородь, заменили несколько сгнивших столбов, поставили новые прожилины и прибили штакетник. На следующий день, сделав всё, что ему наказал отец, Лёнька начал готовиться к поездке на пикет.
В чулане отыскал свой старенький рюкзак и начал складывать в него своё "богатство"- охотничий нож, с наборной ручкой из бересты, из-за этого не тонущий в воде, - это был самый дорогой подарок отца. Туда же положил маленький топорик с зачехлённым лезвием, чтобы не резал рюкзак, бинокль, удочки, старенькую катушку для спиннинга, и имитацию мыши из шкурки белки, с большим крючком вместо хвоста, - для ловли тайменя. Прошлой осенью они с отцом ходили "лучить" на ямы и острогой добыли несколько не больших таймешков, а вот поймать тайменя на спиннинг, Лёньке ещё не удавалось. Но в этот раз он решил, что хоть все ночи подряд будет ходить кидать спиннинг, но своего добьётся. Была у него эта, отцовская, черта характера - упёртость.
Своего отца Лёнька любил и уважал, никогда ему не перечил, и не огрызался, старался быть похожим на него, и во всём ему подражал. Спокойный, уравновешенный и не по годам рассудительный молодой человек, с обострённым чувством собственного достоинства. Задирой Лёнька ни когда не был, но все знали, что с ним лучше не связываться, за себя и за своих друзей он всегда мог постоять.
В понедельник утром, когда вся бригада сплавщиков была в сборе, они отчалили от берега, капитан дал полный газ и катер стрелой полетел по водной глади вверх по течению. Мужики, разместившись в рубке, начали доставать из рюкзаков припасённую выпивку и закуски, и когда приехали на свой пикет, они были уже в изрядном подпитии. Это была уже традиция, понедельник - день заезда, был не рабочим днём - это был день, когда мужики, как они сами говорили - "опохмелялись после выходных на другой бок". Когда катер разгрузили и всё привезённое с собой перенесли в дом, бригадир сплавщиков подошёл к Лёнькиному отцу и сказал: