Лёша прилёг рядом и обнял меня, начал дышать в шею.
— Прости. Прости. Прости… Забудь всё, что я наговорил. Прости. Это вырвалось против моей воли. Я не хотел тебя обидеть. Не хотел…
Я застонала. Мне не стало ничуть легче от слов мужа. Мне ничего не хотелось слушать.
— Отвезёшь меня обратно? — едва слышно спросила я.
— Карин, не пори горячку. Тебе просто надо отдохнуть. Я со злости наговорил лишнего. Но я не хочу тебя терять. Ты моя. Моя же, да?
Лёша теснее прижался со спины.
— Лёш. Отпусти. Не понимаю, что творится. Но кажется, вам с братом вдвоём будет нескучно.
— Нет…
Лёша перебрался через меня и заставил посмотреть на него. Лицо мужа расплывалось из-за выступивших слёз.
— Не плачь. Ну? Если хочешь, я заставлю Дёму извиниться за всё, что он тебе сказал.
Я рассмеялась.
— Это самая смешная шутка Нового года. Ты заставишь Демьяна извиниться! Ты?
Мой смех прозвучал чересчур пренебрежительно. Я поняла это почти сразу же и заставила себя перестать смеяться.
Отёрла выступившие слёзы, заметив, как помрачнело лицо Лёши. Уголки губ скорбно опустились вниз, взгляд утратил всякое выражение, став почти бессмысленным.
— Ты меня убиваешь. Не знал, что ты такая жестокая, Карин.
Лёша посмотрел на меня с невыразимой мукой во взгляде. Я почувствовала себя мясником, наживую вырывающим сердце из его груди.
— Ты не понимаешь, что он делает это нарочно? Ссорит нас? Меня и тебя. Ему нравится ломать. Ты же знаешь это лучше, чем кто либо…
Да. Я знаю.
— Лёша, я хочу уехать. Мне нужно… Подальше. Отсюда. От вас двоих.
— Не получится. Я не отвезу тебя. Просто нам нужно успокоиться.
Я резко повернулась:
— Успокоиться и что дальше? Жить так, как будто ничего не было? Ты меня едва на месте не сжигаешь живьём из-за того, что было! Ты сможешь забыть?
— Я-то смогу. А ты? — усмехнулся муж. — Тебе дали то, что ты хотела, но не признавалась в этом. Сможешь ограничиться одним разом и не просить добавки? Ну? Ты же говорила, что любишь меня. Если любишь…
Слова мужа повисли в воздухе. Недосказанность и обида висели над нами плотным, облаком газа. Смертоносного, заражающего всё вокруг.
Муж встал, сделал круг по комнате, а потом протянул мне стакан с водой и достал из моей сумочки таблетки.
— Выпей. Кажется, у тебя опять начинается нервный срыв и бессонница. Выпей. Нам нужно набраться сил…
У меня жутко болела голова. А круглые белые таблетки на ладони мужа были спасительным средством — и быстродействующим.
Я взяла и проглотила их, запив водой. Лёша укутал меня одеялом и поцеловал в висок. Сел рядом и начал гладить пальцы, целуя. Разносил едва ощутимую ласку и тепло.
Когда-то они были для меня спасительным кругом, единственным островком спокойствия в океане бушующих страстей.
Позабытое чувство возвращалось ко мне прямо сейчас. На контрасте с недавней ссорой и выплеском злости.
Рядом с ним так тихо. Так спокойно…
Или просто начало действовать снотворное с успокоительным? Не знаю. После недавнего выплеска это именно то, что мне нужно.
— Я люблю тебя, дурочка. Готов дать всё, что ты хочешь. Всё, Карин. Лишь бы ты была со мной.
— Всё? Даже своего брата? — лениво спросила я.
— Это была проверка, — усмехнулся муж. — Ты могла отказаться.
— Что? — вскинулась я на месте.
— Извини…
Лёша вздохнул.
Я согнала сонную муть.
— Какая проверка? Отказаться? Но ты же сказал, что нельзя…
Лёша немного нервно поправил светлые волосы и отошёл. Отвернулся лицом к окну.
— Боже, Карина! Это были слова. Игра в слова. Просто меня так…
Муж долбанул кулаком по подоконнику.
— Меня сильно ломает от того, что ты во сне иногда зовёшь меня Яном. Я просто решил проверить, как далеко ты готова зайти. И остановит ли тебя хоть что-то…
Лёша обернулся и посмотрел прямо мне в глаза с укором. Обвиняющее выражение в его глазах скрутило все мои мысли и ощущения в морской узел.
Выпутаться было невозможно. Перекрученные, взвинченные донельзя эмоции вкупе с чувством вины давили на меня со всех сторон.
— Не остановило. Даже моё присутствие тебя не остановило. И теперь я не знаю, что мне с этим делать.
Лёша быстрым шагом пересёк комнату. Резко распахнул дверь и прикрыл её неожиданно мягко.
Мягкость и осторожность его движений полосовали по-живому не хуже хирургического скальпеля.
Лучше бы орал, ломал мебель и сыпал укорами. Но муж ушёл, чтобы дать мне успокоиться. Опять оставил место для манёвра.
Душа в ошмётки.
Я добавила ещё одну таблетку и укрылась одеялом с головой.