— Лёша?
Муж не ответил. Он покусывал шею, собирая губами дрожь. Потом переместил ладонь на живот, вдавливая меня в своё тело. Потёрся бёдрами так, как будто трахал меня даже через ткань брюк.
— Остынь, братец. Только после меня… Она же хотела получить именно меня? — зло рассмеялся Демьян.
Я часто дышала и ловаила губами обжигающий воздух вместе с частичками присутствия брата мужа. Он уже успел заразить собой весь воздух.
От него хорошо пахло парфюмом. Дорогим и дерзким.
Я жадно разглядывала красивые, правильные черты лица. Волевой подбородок с лёгкой щетиной. Нагловатая усмешка в синих глазах под пушистыми ресницами.
На мгновение я растерялась. Разглядывала его, как будто вижу впервые.
С момента расставания прошло столько лет, а я до сих пор не могу им налюбоваться.
Открыто и жадно впитывала каждую черту лица мужчины, которого раньше любила больше жизни.
Красивый сукин сын. Почему ты до сих пор занозой так глубоко во мне?
— Улыбнись же, куколка. Твоё желание скоро исполнится… — Демьян послал мне понимающий, торжествующий взгляд.
Брат мужа склонился над моим лицом. Обхватил ладонью за шею, запрокидывая моё лицо к себе. Горячее и свежее дыхание обожгло щёки и губы, коснулось дрогнувших ресниц.
Он словно целовал меня на расстоянии. Так, как делал это когда-то.
Зачем он делал это сейчас?
Для чего возрождал из мелочей церемонию нежной и эротичной ласки, придуманной нами в прошлом.
— Это запрещённый приём. Не помню, чтобы раньше ты играл низко.
— Научился у тебя, грязная девочка…
Демьян прихватывал губами мочку уха и повёл губами ниже.
Прижимался тугим, крепким телом, отлитым из стальных мышц.
Я поняла, что теряюсь в водовороте эмоций.
Это и паника, и страх, и отстранённо-холодное наблюдение за деталями, и привкус неправильного возбуждения.
Адреналин бил в голову.
Происходящее казалось то ли розыгрышем, то ли пьяным сном.
Губы Демьяна замерли в сантиметре от моих. Он украл последний вдох и право отступить, складывая по слогам:
— Выебу тебя в ротик.
2. Карина
Я едва держалась на ногах. Меня поддерживали руки мужа. Он никуда не ушёл, находился рядом.
Его ласковые поцелуи были как анестезия перед болезненной операцией. Он не
давал мне упасть и не позволял окончательно уплыть в пошлое беспамятство.
Я всё ещё зажималась, не до конца веря в происходящее.
— Карин, ты же хочешь… — устало шепнул Лёша. — Хочешь.
— Да, Карина. Ты хочешь мой член, — повторил Демьян. — Встань на колени.
Он надавил ладонью на плечо, прогибая меня под себя. Пьяно улыбнулся, проведя
подушечкой большого пальца по губам, надавил, заставляя открыть рот.
— Мне нравятся твои губы. Всегда нравились. Особенно на моём члене…
Демьян хотел держаться уверенно и подавлять меня. Но я видела, как сильно
запульсировала вена на его шее.
Движения пальца во рту стали быстрыми и хаотичными. Он хотел вбиться как
можно глубже, показывая, что скоро на месте пальца окажется его член.
Послышался шорох. Муж опустился позади меня. Прижался горячим телом к моей
спине. Обнял и просунул одну руку между моих ног, накрыв пальцами клитор. Заученно и
точно обвёл его пальцем, понежил, прежде чем усилить нажим.
Я дёрнулась как от удара током.
Он удержал меня за бедро.
— Я помогу тебе, милая. Не зажимайся…
Демьян хохотнул. От него не пахло алкоголем или сигаретами. Но казалось, что он
сильно пьян. Почти на грани срыва.
— Смотри на меня.
Брат мужа возвышался надо мной. Белоснежная рубашка с закатанными рукавами
обрисовала точёные мускулы на руках.
— Расстегни мне брюки. Быстрее…
Я несмело коснулась металлической пряжки, как будто она могла обжечь меня.
Под тканью брюк чётко вырисовывался стояк. Как давно он возбуждён? Слышал
ли, как я постанывала, пока меня целовал муж? Он часто думал обо мне?
Боже, это всё не то. Ненужные мысли! Но они лезли в голову и назойливо зудят
внутри.
Из-за них я не могла трезво оценить ситуацию и действовала, как шарнирная кукла, направляемая сильной рукой.
Его кукла.
Демьяну надоело ждать, пока мои трясущиеся пальцы справятся с тугой пряжкой
его ремня. Расстегнул сам, остервенело дёрнув застёжку молнию вниз.
Провёл ладонью по чёрной ткани боксеров, натянутой стояком.
— Помнишь, какой он большой? В твоём ротике он станет ещё больше…