Тогда я еще не знала, что это предвестник плохих новостей, тогда я еще пребывала в эйфории новой семейной жизни.
Гера благодарно съел приготовленные мной брускетты и омлет, а за кофе вдруг обронил, будто случайно, новость:
– Вечером разговаривал с Арсом, он в курсе, что Макс останется учиться в Лондоне.
– Да? И что сказал?
– Что тоже хочет перевестись в Нью-Йорк и остаться с дядей, моим братом. Был чертовски убедителен, что обучение и стажировка в компании брата пойдет ему на пользу.
Георгий прищурился, следя за моей реакцией, а я не могла скрыть облегчения! Нет, кощунственно конечно радоваться, что из-за нашего брака дети разлетелись из гнезда, но я малодушно трусила предстоящим разборкам с Арсом. Так что его решение было только в радость!
– Ну, это разумно, Гер. Ты сам мне вчера говорил, что диплом наших ВУЗов зарубежом не ценится. Так что Арс получит не только отличное образование, но и опыт работы в фирме своего дяди.
– Да-да, – муж допил кофе, улыбнулся мне. – Только говорить такое про твоего сына оказалось легче, чем отпустить своего. Понимаешь? Иди ко мне, обниму.
Я провожала Геру на работу и снова не придала значения его словам, что на ужин он опоздает. У меня были большие планы на этот день и жизнь все еще била радужными фонтанами. Даже грусть от отсутствия Макса померкла на фоне новости, что и Арса рядом не будет. Оказывается, перестать любить сына моего мужа и сделать это достоверно для меня гораздо труднее, чем смириться со взрослением и отдалением собственного сына.
Восстановив за день старые связи со спа, фитнесом и косметологом, я прошвырнулась по бутикам, радуясь, что моя новенькая кредиточка безлимитная, очередной подарок Георгия. Домой вернулась, застав там рассерженного мужа.
– Я просил лишний раз не уходить.
– Конечно, но… Я же не могу сидеть дома на привязи? Договор с клирингом заключила, ты планировал задержаться на работе, не сходить же мне с ума в четырех стенах?
– Да-да, прости…
Он быстро сдал назад, притянув меня и прижав к себе.
– Совершенно вылетает из головы, что ты вынужденно была затворницей. Я не хочу делать из дома очередную тюрьму, но… Пойми, я не смогу совладать с беспокойством. Обещай звонить мне каждый раз, когда куда-то соберешься?
Я послушно кивнула, окончательно теряя радость новых приобретений. С другой стороны, какой бы муж не настаивал на разумном контроле своей жены? Лишь бы контроль был разумным.
– Гер, а какая клиринговая фирма убиралась у тебя до смены? – невзначай уточнила я за ужином.
– Какая разница?
– Просто… Вдруг позвонят, попросят рекомендации?
– Не позвонят.
Так я узнала, что в некоторые дела мне лезть не позволят. Чуть позже выяснилось, что Гер категорически против того, чтобы я пила и курила. И если с сигаретами и кальяном я распрощалась без проблем и даже сожаления, то запрет на бокал вина мне давался тяжело.
– Почему?
– Зачем? Алкоголь и табак вредны. А мне нужна здоровая жена со здоровыми реакциями.
– С чем тебе нужна жена с реакциями?
– Я про твою чувственность. Когда ты напиваешься – ты становишься заторможенной. А я люблю, когда ты раскрываешься полностью, кончаешь от одних касаний пальцами.
– Извращенец!
– И твой муж.
По хитрой расплывшейся по его лицу улыбке, поняла, что сейчас касаний не избежать.
– Хочу, чтобы ты трахнула себя в душе.
– Снова мастурбировать перед тобой? Я же уже показывала…
– Нет. Трахни себя этим.
Гера вытащил упаковочный пакет с коробкой. Очередная игрушка, только теперь двухрожковая. Такие мы еще не пробовали.
– Черт…
– Да, малыш. Сначала ты себя подготовишь, а потом мы трахнем тебя в два члена.
В отличие от меня Гера остался на сидушке унитаза, смотрел на меня и пил вино.
– Потому что меня это расслабляет и я становлюсь более чувственным, – Гер усмехнулся, отсалютовав мне бокалом, как знак к началу представления.
Наши игры мне нравились, это было чуть утонченнее, чем просто секс, и интереснее, чем мои отрывы в Египте в старые времена.
– Заигрывай с собой, не торопись. Попробуй провести между губками сначала толстым дилдо, потом тонким… Скажи, что ты чувствуешь?
Знала, что он подождет, пока я почувствую, и потом сам считает мои эмоции. Такие правила игры.
Штуковина, мягкая и приятная на ощупь, при прикосновении к обнаженной горячей плоти кажется холодной, чужеродной. Ради Геры я не стала морщиться и жаловаться, стараясь абстрагироваться от неприятных ощущений, концентрируясь только на импульсах, пробуждающих чувственность.