Прошло не меньше двух часов, прежде чем толпа начала редеть. Бек подошел к Крису, отлично проводившему время у буфета.
– Где Хафф?
– Курит в кабинете. Ветчина отличная. Ты ел?
– Позже поем. С Хаффом все в порядке?
– Думаю, он устал. Последние пара дней оказались нелегкими.
– А ты как?
Крис пожал плечами.
– Ты же знаешь, у нас с Дэнни были разногласия. Но все-таки он был моим братом.
– Пойду проверю, как там Хафф, а ты оставайся за хозяина.
– Благодарю, вас, сэр, – съязвил Крис.
– Не отчаивайся, все не так плохо. Я видел Лайлу Робсон. – Крис успел похвастаться своей последней победой, подтвердив то, что Бек давно подозревал: муж Лайлы просто недотепа. – Мне показалось, она скучает, – заметил Бек. – Похоже, она была бы не против, чтобы кто-то составил ей компанию.
– Нет, крошка дуется.
– Почему?
– Лайла думает, что нас с ней связывает только секс.
– И с чего же это она так решила? – саркастически поинтересовался Бек.
– Откуда мне знать? Женушка Робсона начала жаловаться на это сразу же после того, как отсосала мне в ванной наверху. – Крис взглянул на часы. – Это было минут десять назад.
Бек посмотрел на него.
– Ты шутишь?
Крис пожал плечами, ничего не подтверждая и не отрицая.
– Пойди проверь, как там Хафф, – сказал он. – Я прослежу, чтобы этот сброд не сбежал с семейным серебром.
Бек нашел Хаффа курящим в уютном кресле.
– Не возражаете, если я немного посижу с вами?
– Кто тебя прислал? Крис или Селма? Я точно знаю, что это не Сэйри. Она бы не стала обо мне беспокоиться.
– Я не могу говорить за нее, – Бек сел на диван, – а вот я за вас тревожусь.
– Я в норме. – Хафф выпустил облако дыма в потолок.
– Вы отлично держитесь, но вы только что потеряли сына, и вам, должно быть, приходится несладко.
Хойл-старший молча курил, потом ответил:
– Знаешь, я думаю, что Дэнни стал бы любимчиком Лорел.
Бек подался вперед, оперся локтями о колени.
– Почему?
– Потому что он был похож на нее. – Хафф посмотрел на Бека. – Я когда-нибудь рассказывал тебе о Лорел?
– Так, кое-что.
– Она была именно такой, какую я искал, Бек. Может, и слишком умная, но, черт побери, кому это нужно! Лорел была нежной, уступчивой и красивой.
Бек кивнул. Портрет маслом на парадной лестнице являл женщину нежную, уступчивую и красивую. Но он не мог не думать о том, что особую привлекательность Лорел придавал литейный завод, принадлежавший ее отцу, на которого работал Хафф.
– Я был грубым, неотесанным сквернословом. А она была утонченной леди, знала, что какой вилкой брать.
– И как же вы уговорили ее выйти за вас замуж?
– Я взял Лорел напором, – Хафф хмыкнул при воспоминании об этом. – Я заявил: „Лорел, ты будешь моей женой“. И она согласилась. Мужчины всегда ходили вокруг нее на цыпочках. Думаю, ей понравилась моя прямота. – Хойл посмотрел на кольца дыма. – Ты, наверное, не поверишь мне, Бек, но я ей не изменял. Ни разу. Я пошел к другой женщине, только когда после смерти Лорел прошло приличное количество времени. Мне казалось, я в долгу перед ней.
Хафф надолго задумался, потом продолжал:
– Когда Лорел забеременела, я чуть с ума не сошел от гордости. Я знал, что родится мальчик. Иначе просто быть не могло. Крис стал моим с той самой секунды, когда его вытащили из нее и передали мне. В те времена отцов не допускали в родовую палату. Но я подкупил персонал – пожертвовал кучу денег больнице, – и меня впустили. Я хотел быть первым, кого увидит мой сын, когда появится на свет.
С самого рождения Крис был моим. И я с легкостью отдал Сэйри жене. Девочка стала для нее живой куклой, которую наряжали в красивые платьица. Для нее устраивались пикники, чаепития в саду, ее учили верховой езде. Но если бы Лорел осталась жива, они бы с Сэйри разругались вдрызг. Моя дочь не из тех, кто любит званые чаепития. Ты ведь заметил?
Бек только кивнул.
– Сэйри наплевать на все, что было так ценно для Лорел. – Хафф вздохнул. – А вот Дэнни… Мать молилась бы на него. Он настоящий джентльмен. То есть он был настоящим джентльменом. Как и Лорел, он опоздал родиться лет на сто. Ему следовало бы жить в те времена, когда все одевались в белое, играли в крокет. Он бы потягивал коктейль-шампань на галерее. Тогда безделье было искусством.
Хафф посмотрел на Бека, и выражение нежности, вызванное на его лице воспоминаниями, тут же исчезло.
– Дэнни не был предназначен для бизнеса, особенно для нашего. Наш бизнес слишком грязный. Недостаточно чистый для такого, как он.
– Но Дэнни хорошо работал, Хафф. Рабочие любили его.
– Они не должны нас любить. Они должны бояться нас до холодного пота. Как только мы появляемся, у них должны дрожать коленки.
– Согласен, но Дэнни служил буфером. Он был для них доказательством, что мы тоже люди. До известной степени хотя бы.
Хафф покачал головой:
– Не спорь, Дэнни был слишком мягкосердечным и податливым, чтобы стать бизнесменом. Он всегда всем уступал. С ним слишком легко было справиться.
– Вы сами часто так поступали, – напомнил Бек. Хафф кивнул в знак согласия:
– Черт возьми, согласен. Дэнни хотел, чтобы все были счастливы. Я знал это за ним и использовал в моих интересах. Только Дэнни так и не понял, что невозможно всех сделать счастливыми. Если только попытаешься, тебя сметут раньше, чем ты начнешь.
К несчастью, мой сын слушал не только меня. Мне неприятно говорить о нем плохо, но я всегда называл черное черным. Я могу быть честным, говоря о характерах моих детей. Дэнни был слабаком.
Хотя Бек не стал возражать, он сам никогда бы не использовал слово „слабый“, чтобы описать характер Дэнни. Благодарение богу, он никогда не впивался сразу в горло, как его отец и брат – или как сам Бек, кстати. Но и у мягкости есть свои преимущества. Мягкий человек не обязательно слабый. Дэнни очень быстро во всем разбирался и понимал, где проходит граница между добром и злом.
Бек размышлял о том, не послужили ли высокие моральные принципы причиной гибели Дэнни.
Хафф последний раз затянулся и загасил сигарету.
– Мне пора вернуться к гостям. Оба встали, и Бек сказал:
– Вчера вечером я положил папку на стол в вашей спальне. Вероятно, у вас не было возможности заглянуть в нее.
– Нет. А что там?
– Я просто хотел, чтобы вы просмотрели ее. Мы можем поговорить об этом позже.
– Хотя бы намекни.
Бек знал, что о бизнесе Хафф готов говорить всегда, даже в день похорон сына.
– Вы слышали когда-нибудь о человека по имени Чарльз Нильсон?
– Не припоминаю. А кто он?
– Адвокат профсоюзов.
– Ублюдок.
– Это определенно синонимы, – криво улыбнулся Бек. – Он написал нам письмо. Копию я положил в папку. Мне необходимо знать, как вы хотите, чтобы я ему ответил.
Это не срочно, но ответить надо. Так что не ждите слишком долго, просмотрите письмо. Они вместе пошли к двери.
– Этот Нильсон, что он за адвокат?
Бек замялся, но, когда увидел, что Хафф начинает сердиться, махнул рукой, словно говоря „я сам этим займусь“.
– Он делает репутацию в другой части страны, – ответил Бек. – Но мы сможем справиться с ним.
Хафф похлопал его по спине.
– Я доверяю тебе на все сто. Кто бы ни был этот сукин сын и кем бы себя ни мнил, от него только воспоминание останется, когда ты с ним закончишь.
Хойл открыл дверь. Через широкий холл они видели непарадную гостиную с высокими окнами, которую Лорел превратила в оранжерею. Там росли папоротники, орхидеи, фиалки и другие тропические растения. Комната была не только ее гордостью и радостью, а предметом гордости Клуба садоводов Дестини, председателем которого Лорел была несколько лет подряд.
После ее смерти Хафф нанял специалистов из Нового Орлеана, которые приезжали в Дестини раз в неделю, чтобы ухаживать за растениями. Он хорошо им платил, но не забыл пригрозить судебным иском, если хотя бы одно из растений погибнет. Оранжерея оставалась самым красивым помещением в доме, но туда почти никто никогда не заходил.