Возле кафе стояла еще и легковая машина. Иномарка. Это уже бандитский транспорт. Значит, братва сейчас в кафе заседает. Алика так и подмывало зайти туда и перестрелять всех, кто там находится. Но у него в обойме всего восемь патронов, а людей в кафе может оказаться больше. Да и не факт, что на каждую цель уйдет по одной пуле. Но если он сможет завалить всех, его может кто-то увидеть, на веранде кафе горят лампочки, и в их свете Алика легко «сфотографировать» взглядом. Зато к иномарке легко подойти незамеченным. Там покрышки с грузовиков в штабеля уложены, и за ними можно спрятаться. Что Алик и сделал.
Не зря говорят, что на ловца и зверь бежит. Не прошло и часу, как из трактира вышли трое – в кожанках поверх маек-борцовок, с цепями на крепких шеях. В свете лампочки Алик сумел разглядеть и узнать одного из них. Этот тип был третьим из той компании, со встречи с которой все и началось. Двоих Алик уже пристрелил, а этого сама судьба ведет к нему в руки. Бабы с ним, правда, не было, но с женщинами Алик пока не воюет, особенно с красивыми…
Один бандит сел за руль, другой, с его стороны, забрался назад, а третий обошел машину, чтобы открыть правую переднюю дверь. Вот тогда Алик и вышел из-за своего укрытия.
Мандража не было, мысли не путались. Он отдавал себе отчет в своих действиях, ноги его слушались, рука с пистолетом не дрожала, и палец не холодел на спусковом крючке. А главное, не было никаких сомнений.
Бандит даже не заметил его. В машину он садился боком, о чем-то разговаривая с водителем. Пьяный он, движения заторможенные, зато Алик – сама стремительность, палец его легко нажал на спусковой крючок.
Он прострелил бандиту голову и тут же выстрелил в водителя, хладнокровно и уверенно удерживая пистолет на линии прицеливания. Следующим на очереди был браток с заднего сиденья. Не думал он, усаживаясь в машину, что загоняет себя в ловушку. Но именно так все и произошло…
Глава 7
Легко восхищаться чужим самообладанием, гораздо труднее самой сохранять его. Ульяна хорошо помнила, с каким достоинством Соболь собирался принять смерть. Именно смелость и выдержка спасли его от расправы. А ей сейчас на что рассчитывать? Ведь гнев Роджера теперь направлен на нее.
– Менты, говоришь, работу свою знают? – орал он, со злостью глядя на нее.
Кроме них, в доме никого не было. И пистолет у отца за поясом. Не собирается он стрелять в нее. Пока не собирается. Но все может быть, ведь он бешеный, к тому же и пьяный.
– Менты, говоришь, нам помогут? Помогли?.. Я спрашиваю, помогли?
– Ну, они же работали… Одного даже взяли… – в страхе пробормотала Ульяна. Не в том она сейчас положении, чтобы огрызаться.
– Взяли. И упустили.
– Ну, так они хотели как лучше. Да и Соболь на подхвате был. И менты его упустили, и Соболь тоже виноват…
Ульяна сама договаривалась с ментами, держала руку на пульсе событий. И Соболь ей помогал. Но нет больше Соболя. И Самоху застрелили, и Рыбаря.
– А на Соболя валить не надо! Соболь за свой «косяк» ответил! И ты ответишь!
Ульяна с ужасом смотрела, как Роджер достает из-за пояса пистолет. Ну вот, началось…
– Папа, ты не можешь!
Она в панике протянула руки, чтобы схватиться за ствол пистолета и отвести от себя беду. Но Роджер, отшагнув назад, передернул затвор, и ее парализовало от страха.
– Какой я тебе, к черту, папа? – с демоническим злорадством ухмыльнулся он. – Твоего папу черви давно уже сожрали!
– Что ты такое говоришь?
– Не дочь ты мне, поняла?
– Я тебя не понимаю!
– Поймешь. На том свете своего папашу встретишь, он тебе все объяснит.
– Ты пьян!
– Пьян. Но учти, или я тебя сейчас пристрелю, или… – Он замолчал, глядя на нее бесноватыми от похоти глазами.
– Что или? – жалко пробормотала Ульяна.
– Раздевайся!
– Что?
– Я сказал, раздевайся…
– Не надо!
Роджер поднял ствол пистолета и выстрелил в потолок. От грохота у Ульяны заложило уши. И страх за свою жизнь усилился настолько, что полностью парализовал ее. Он стащил с нее блузку, снял юбку и уложил на кровать…
– Ну, будет тебе! С кем не бывает! – по-хозяйски шлепнул ее Роджер по бедру.
– Ни с кем такого не бывает! – сквозь зубы процедила Ульяна. Она готова была убить насильника, но у того пистолет под рукой. Да и голыми руками он запросто мог ее задушить. – Чтобы отец свою дочь…
– Да, и такое бывает. Но не с нами. Я же сказал, что не отец тебе…
– И кто тебе поверит?
– А ты у матери спроси, она расскажет, как нагуляла тебя от Славки Коновалова… Ты думаешь, за что я его убил?
– Врешь ты все!
– Не вру. Ты к Славке на могилку сходи, там фотка его, ты на него похожа…
– И ты его за это убил?
– А я обид не прощаю…
– Вот и хорошо.
– Что, хорошо?
– Что ты не мой отец. Повеситься можно, зная, что у тебя такой отец. Сволочь ты!
– Давай, ругайся, легче станет, – ухмыльнулся Роджер.
– Легче мне станет, если я тебе пристрелю!
– Да? Ну, держи! – Он вдруг резко поднялся с постели, бросил ей пистолет и встал в позу «стреляй в грудь коммуниста».
А ведь когда-то он действительно был коммунистом. И даже примером для подражания. Его фотография на Доске почета висела. А потом все вдруг кувырком пошло… И ведь не зря, оказывается, он убил какого-то там Коновалова. И сейчас подставлял грудь под пули. И не было страха у него в глазах, только вызов.
Ульяна взяла пистолет, передернула затвор, как он сам ее этому когда-то учил. Стрелять она умеет, да и трудно промазать с двух метров.
– Ну, чего ты? Стреляй! – выкрикнул Роджер.
– И выстрелю!
– Стреляй!!
– И выстрелю!! – Она повела пистолетом вперед, и тут же потянула его назад. Снова вперед, уже чуть дальше прежнего. Но снова назад. Нервы, нервы!
– Стреляй!!!
– И выстрелю!!!
Решившись, Ульяна вытянула руки на всю длину, но тут Роджер ловко перехватил пистолет и выдернул из ее ладони.
– Не смогла ты выстрелить… И не сможешь…
– И все равно ты – сволочь!
Она рухнула на постель, забралась под одеяло и носом зарылась в подушку.
– Ты прости, что так получилось, – нехотя извинился Роджер.
– Пошел, знаешь куда!
– Ну, не смог стерпеть… Красивая ты. Очень красивая. Сил не было на тебя смотреть. Еле сдерживался. Не сдержался вот…
– Ага, песок сыплется, недержание, старческие маразмы, да?
– Ну, я, конечно, не молодой, но ведь ты сама хотела!
– Я хотела?! – потрясенная такой наглостью, уставилась на него Ульяна.
– А разве нет? Я уже подъезжал к тебе, давал понять, чего хочу. И ты все поняла, но к матери не переехала, здесь осталась…
– Ты бы меня и там достал. Потому что ты мразь, Горохов! Для тебя ничего святого нет. Как же, за Соболя он хотел с меня спросить! Да плевать тебе на него! Главное, страху на меня нагнать… Сука ты!
– Сука – это ты, – спокойно отреагировал он. – А я – кобель. Сука не захочет, кобель не вскочит. Если бы ты не захотела, уехала бы куда-нибудь…
– Куда?
– Я же говорю, куда-нибудь.
– Без денег?
– Хочешь сказать, что ты мне за деньги отдалась? – едко усмехнулся он. – А что? Со мной тебе по кайфу. И дом, и деньги, и положение… Скоро на Москву пойдем. Денег наколотим, а там бизнес откроем. Один ресторан, другой… Квартиру с видом на Кремль купим…
– Ты сначала с Запольем разберись. Тебя оттуда поганой метлой погнали, как бешеную собаку…
– Бывают в жизни неприятности. – Роджер нахмурился, но из себя не вышел.
– Это как раз про тебя, – зло усмехнулась Ульяна.