В эти блаженные минуты раннего утра руки тосковали по знакомому ощущению тяжести гаечного ключа, упругой силы паяльной лампы, округлой гладкости проводов собранной накануне схемы. Потом начинался коловорот рабочего дня: утренняя ясность постепенно таяла, исчезало ощущение времени, исчезало всё, кроме бесконечной вереницы мелких проблем, требующих неотложного решения. Но время шло, и мало-помалу внимание рассеивалось, потребность в передышке становилась всё настойчивее, и Дэви взглядывал на часы. Он никогда не ошибался. Стрелки показывали половину четвертого.
Он оглядывался на Кена, но Кен обычно бывал всецело поглощен созерцанием гудящей в его руках паяльной лампы – в пламени её вращался зародыш электронной трубки. Защитные очки придавали лицу Кена бесстрастную неподвижность; он никогда не прерывал работы, пока ровно в три тридцать не раздавался телефонный звонок. Телефон трезвонил раз, другой, третий – Кен тем временем не спеша ставил паяльную лампу, сдвигал на лоб темные очки и вытирал руки о майку, заправленную в бумажные брюки защитного цвета. И только приложив трубку к уху, он наконец улыбался и говорил: – Привет, Вики!
При первом же звонке Дэви должен был либо выйти наружу покурить, либо как-то заглушить голос брата, пока не кончится этот разговор. И с этой минуты день катился под гору, как лавина. Дэви погружался в беспросветное уныние, которое становилось ещё горше оттого, что он упорно отказывался даже самому себе назвать причину своей тоски.
В середине дня и работа начинала приводить его в отчаяние – он испытывал чувства, прямо противоположные обычному утреннему настроению. Его и Кена донимали тысячи непредвиденных трудностей. Когда они работали в университетской лаборатории, для преодоления таких препятствий требовалось только время и терпение. Сейчас же они трудились над своим собственным изобретением, и, кроме времени и терпения, требовались ещё и деньги. До сих пор Кен и Дэви фактически не получали никакого жалованья. Все отпущенные им деньги ушли на необходимое оборудование. Первую тысячу долларов они истратили за три недели, от второй тысячи осталось меньше половины. Дэви с ужасом думал о том, что они сильно недооценили стоимость своих экспериментов, но пока что помалкивал. Он не знал, как отнесется к этому Кен.
И вот, как всегда в середине дня, наступил момент, когда у Дэви появилось ощущение, что над ними мрачной тенью повисла неминуемая катастрофа. «Надо выйти на воздух, – сказал он себе, – и выкурить сигарету». Он взглянул на часы – было двадцать пять минут четвертого.
Он вытер руки о штаны, но не успел повернуться к открытой настежь двери амбара, как Кен неожиданно потушил паяльную лампу и, сдвинув очки почти на макушку, отер рукой пот с лица.
– Мы всё делаем неправильно, Дэви. По крайней мере я. – Голос его был спокоен, но Дэви почувствовал, что Кен в отчаянии. – Второй раз я просверливаю трубку и заранее тебе говорю – опять ничего не выйдет.
– Разве она лопнула?
– Нет ещё, но лопнет. Она, проклятая, деформируется. – Кен безнадежно развел руками. – У меня нет ни малейшего желания делать её, потому что я не очень-то в неё верю. Откуда мы знаем, что расстояние между электродами правильное? Ни черта мы не знаем! И не говори, что мы всё рассчитали. Никакие расчеты не помешают этой трубке разлететься на куски.
Через пять минут хозяин Вики, мистер Зейц, пойдет вздремнуть в заднюю комнатку, предоставив лавку и телефон в распоряжение Вики. Через семь минут зазвонит телефон, но с таким же успехом он мог зазвонить и через тысячу лет, ибо Кен, по-видимому, вовсе не сгорал от нетерпения.
– Там ещё осталось пиво, – сказал Дэви. – По бутылке нам с тобой найдется. Давай-ка сделаем перерыв. А потом всё обсудим.
Сидя на табуретках у рабочего стола Дэви, они пили пиво и молчали. И в задумчивой тишине оба услышали легкое «дзинь», словно кто-то в пустом зале тронул самую тонкую струну арфы. Дэви взглянул на Кена; тот не пошевелился. Только лицо его стало ещё грустнее. И снова в ещё не законченной электронной трубке легонько зазвенела струна, возвещая о катастрофе. Кен уставился на бутылку с пивом, поставил бутылку на стол и в третий раз услышал нежный звон. И тотчас же, словно чтобы не мучить их больше, раздался противный глухой треск. Конец. Тонкое бледное лицо Кена казалось изможденным; он поднял бутылку и чокнулся ею с бутылкой Дэви.
– Выпьем за то, что будет впереди, – сказал он. – Ну как, начинать всё сначала?
– Нет, – неохотно ответил Дэви. – Мы слишком торопимся. Вместо того, чтобы биться над такой сложной трубкой, нам сперва надо было сделать пробную модель попроще – фотоэлемент с неподвижным электронным лучом, падающим на тыльную сторону сетки. Мы запишем световые характеристики фотоэлемента и отраженного луча. И если между ними действительно есть какое-либо соответствие, то мы можем постепенно, шаг за шагом, дойти и до нашей теперешней трубки.