Невозможно сказать, какие впечатления от дворца преобладали в воспоминаниях Салот Сара, когда он пришел к власти. В период существования ДК его политика, по-видимому, отражала глубокую обиду на несправедливость и эксплуатацию, с которыми ежедневно сталкивались многие камбоджийцы. Возможно, Салот Сар думал о танцорах или о крестьянах, с которыми встречался впоследствии. Может быть, он размышлял о своем собственном детстве в потенциально враждебном городе и о том, что его ребенком вырвали из привычной среды. В любом случае, похоже, что Салот Сар не ощущал необходимости в балете как в некоем культурном институте, считая его загнивающим, контрреволюционным элементом камбоджийской жизни, подобно деньгам, классовой социальной структуре и частной собственности. Когда коммунисты пришли к власти, королевский corps de ballet был распущен.
Наследие прошлогоК западу от дворца, недалеко от дома Меак, находился музей кхмерской археологии, построенный в камбоджийском стиле. Музей открыли в 1920 году. Здесь французы выставили образцы скульптуры, керамики и изделий из бронзы, собранные на месте сотен разрушенных индуистских и буддийских храмов, располагавшихся на территории будущей Камбоджи в VII–XV! веках н. э. Эта древняя цивилизация, «вновь открытая» французами, достигла апогея своего развития во времена Ангкорской империи, процветавшей на северо-западе Камбоджи с начала IX века и до 1400 года. На протяжении некоторого времени эта империя властвовала над большей частью современной южной части Лаоса, восточной части Таиланда, Камбоджи и южной частью Вьетнама. Вблизи Ангкора Французы обнаружили впечатляющие водные русла и остатки нескольких сотен храмов. В пору расцвета империи, около 1200 года, в Ангкорском регионе, охватывавшем около ста квадратных миль, проживало больше людей, чем во всей Камбодже в 1930-е годы. Ангкор-Ват, храм XII века, воздвигнутый в честь какого-то камбоджийского короля, является крупнейшим в мире религиозным сооружением, сохранившемся до наших дней.
В 1860 году некоторые из этих развалин увидел французский естествоиспытатель Анри Муо. Так возник роман между французскими учеными и камбоджийским средневековьем, продолжающийся и по сей день. Начиная с 1870-х годов, вскоре после установления протектората, французские исследователи расшифровали свыше тысячи древних надписей на кхмерском языке и санскрите и составили перечень камбоджийских королей, расположив их в хронологическом порядке. Несмотря на то, что Ангкор-Ват оставался буддийским святилищем в течение нескольких сотен лет, многие камбоджийцы верили, что эти храмы были построены сверхъестественными созданиями, а не древними кхмерами.
Исторические изыскания французов подарили камбоджийцам престижную историю страны, которую они, будучи колонизированным народом, оказались не готовы принять. Французы подчеркивали контраст между расцветом Ангкорской империи и тем, что, по их мнению, было ее упадком, случившимся в XIX–XX веках, между влиянием империи и колониальной зависимостью Камбоджи, между роскошью ангкорских королей и бессилием правителей вроде Монивонга, назначенных самими французами для управления колониальной Камбоджей. Эти противоречия в 1930-х и 1940-х годах спровоцировали кризис самоидентификации среди образованных кхмеров, что стало своеобразным катализатором камбоджийского национализма. Суверенитет был главной темой идеологии красных кхмеров и этим не отличался от предыдущих режимов. Считалось, что раз люди, создавшие Ангкор, были кхмерами, то их потомки обладают выдающимися талантами. «Если наш народ был способен построить Ангкор-Ват, — как сказал в 1977 году Пол Пот, — мы можем сделать все, что угодно». Начиная с 1940-х годов, изображение Ангкор-Вата стало появляться почти на всех камбоджийских флагах.[16]
В юности Салот Сар наверняка осознавал величие прошлого Камбоджи и оценку, данную ему французами. Не раз он проходил по залам археологического музея. Хотя, возможно, он и не бывал на самих руинах, но знал по жестам и костюмам королевских танцоров, что за фигуры и сцены были высечены на храмовых стенах. Такие индийские мифы, как «Рамаяна» и «Махабхарата», воспроизводившиеся в танцах, цитировались и исполнялись с ангкорских времен. Возмужав, Сар, наверное, тоже обращал внимание на явный контраст между величием Ангкор-Вата (и надписями на его стенах, раз уж на то пошло) и убогими, переполненными кварталами, в которых жили королевские танцоры, между «королями-богами» Ангкорской империи и современным камбоджийским монархом средних лет, часто надевавшим военный мундир французской армии и правившим лишь на нескольких акрах дворцового комплекса.