А еще данный руководитель, помимо финансового опыта, имел поистине бесценный опыт руководства бабами, которыми руководить весьма сложно не только в силу особенностей женского характера, но также в силу особенностей женского организма, из-за которых, повторимся, лет до тридцати женщина на законном основании весьма ненадежный работник. Зато после тридцати, если вы смогли перетерпеть все эти бесконечные декретные отпуска и бюллетени по уходу за вечно простужающимся ребенком, вы имеете бесценный трудовой кадр — непьющий, аккуратный, ответственный и безотказный. Если, конечно, его не переманит к себе какая-нибудь сволочь. Впрочем, управляющий госбанка в те времена был столь влиятелен, что мало кто отваживался по-воровски увести работника, старались, если уж очень надо, полюбовно договориться.
Правда, Марию Сергеевну Колобову, набравшуюся в горторге всевозможного полезного опыта, с отличием окончившую кооперативный техникум, всемогущий управляющий госбанка не вырастил, в отличие от большинства, на своей канцелярской грядке, а именно бесцеремонно переманил. Как говорится, «что не позволено быку…».
Переманил и сразу сделал заместителем главбуха. А через год-другой совсем уж ветхая главбухша вынуждена была передать Марии пост. Нет, она бы еще, наверное, ползала на любимую работу, пока не свалилась посреди тротуара или на рабочем месте. Но женщине уже и так под восемьдесят катило, она давно не только детей да внуков на ноги поставила, в люди вывела, а и за правнуков вплотную взялась — ну, сколько ж можно пользу приносить, ей-богу, другим ведь тоже охота!
И Марии тоже долго пришлось бухгалтерию банка возглавлять. Даже при капитализме несколько лет отпыхтела. Ведь когда она пришла, как раз в бухгалтерии одни тридцатилетние остались, отчего потом долго-долго никакого движения кадров не происходило. И многие бабы всю жизнь в рядовых проходили, хотя всегда могли за любой стол сесть. Их же, несчастных, и сокращали, когда начались перманентные сокращения переходного периода, Мария Сергеевна подругам всем сердцем, разумеется, сочувствовала, но не уходить же самой, чтоб осталась другая.
Впрочем, до этих грустных дней еще немало веселого, приятного и радостного произошло. Так, когда дочери Танюшке исполнилось двенадцать, а сыну Женьке — шесть, то есть, когда ютиться в коммуналке, расширившейся, правда, естественным путем до двух комнат, сделалось и неприлично, и совсем невмоготу, всесильный управ выбил для своей молодой и перспективной главбухши отдельную трехкомнатную со всеми удобствами.
Ох, и радости было! Правда, Мишка любимой своей сарайки лишился, ведь подвальная кладовка заменой обжитой сарайки, где и тень в жару, и свежий воздух круглогодично, никак не может быть. Однако в ту пору Колобов в своем дощатом помещении стал как раз существенно меньше нуждаться, чем недавно еще. Поскольку был не так давно выстроен собственноручно кирпичный гараж, правда, не у самого подъезда, а на некотором удалении, в гараже блистал эмалью цвета «морской волны» двухцилиндровый «ижак», следовательно, и большая часть инструментария Мишкиного, традиционно с разных работ наворованного, а также многочисленный рыбацкий инвентарь перекочевали туда. Тем более Михаил уже давно ничего ни с кем не распивал в самом удобном для распивания месте. Так что утрату сарайки он пережил, можно сказать, безболезненно, тогда как несколькими годами раньше получилась бы ощутимая душевная травма.
Даже новоселье закатили с подобающим размахом, хотя и опасались, как бы главный новосел не запировал, но он мужественно продержался весь вечер на компоте да минералке, на баяне много играл, только про «Ладу» не пел. Петь на трезвую голову вместе с нетрезвыми гостями посчитал неуместным, хотя, вообще-то, всегда «с песней по жизни» шагал, то есть всегда, особенно в уединении, мурлыкал под нос что-нибудь из советских композиторов. И что интересно, он был единственный такой певун во всей обширной родне, ни один из детей этой папкиной изюминки не унаследовал. Если не считать того, что дочка Танюшка музыкальную школу успешно закончила и даже одно время намеревалась в консерваторию подавать на отделение народных инструментов композиторского факультета по классу баяна. К счастью, потом передумала и пошла по маминой линии.
Однако на новоселье они с отцом даже минут десять на двух баянах зафигачивали какую-то Танюшкину собственную пьесу, хотя, конечно, Мишка дочери больше мешал, отчего она и бросила быстро. Мешал; однако в музицировании — это надо признать — он после армии все ж несколько продвинулся, теперь под его аккомпанемент хоть что можно было спеть, а не только сплясать.