Вот и сегодня отец уже через час тяжело вздыхает, ищет на что опереться, и пропускает беседу миом ушей. Устал. И мама все чаще бледнее и задыхается. Надо на воздух. Да и самой Валентине надо выйти. Есть еще одно праздничное дело, которое надо сделать обязательно. Но родне про это знать не надо. Опять будет ругань.
Валентина быстро собрала сумку с гостинцами и вышла улицу. Быстро, чтобы никто не хватился. Василий стоял возле калитки.
«Уже сколько лет, сам уже в деды годится, а все-также стесняется, как мальчишка, – подумала Валентина». Щемящей волной накатила жалость и кольнуло в сердце горькой иглой любви.
Подошла, обняла, погладила по голове, прижала.
– Опять пил? – Спросила дрожащим голосом.
– Пил. – Не поднимая взгляд ответил.
– Пропьешь всю жизнь, пропадешь ведь.
– Пропаду.
– Держи, отпразднуйте с мамой. Не пей ты сегодня больше. Рождество ведь.
– Не буду больше. Спасибо тебе.
И ушел.
Валентина постояла еще минуту. Проглотила комок и пошла обратно. На пороге стояла сестра.
– Он приходил?
– Он.
– Ты никак не успокоишься? Сто раз уже говорили. Зачем ты с ним нянькаешься?
– Он ни в чем не виноват.
– А кто виноват?
– Ты знаешь, кто.
Было лето, когда Василий прибежал к Валентине в двор. Впервые забежал в дом, не топчась перед калиткой. Испуганный, как маленький ребенок.
– Что случилось? – Выбежала на порог женщина.
– Мать.
– Что мать?
– Умирает. – Выдавил из последних сил. – Умирает и тебя зовет.
Валентина как была в халате побежала к дому Василия.
Старушка лежала в кровати и очень громко дышала. Редко и громко. Как-будто отсчитывала последние минуты жизни. Растягивала их, чтобы успеть.
– Звали? – Только и могла спросить Валентина.
Увидела легкий взмах рукой и села рядом. Наклонилась поближе.
– Вася, выйди. – Неожиданно громко и четко сказала старушка.
Василий стоял и смотрел. Замер.
– Выйди, Васенька. – Повторила Валентина.
Посмотрел на нее, понял, вышел.
Казалось, на этом силы старушки иссякли.
– Спасибо, – прошелестела она.
Валентина наклонилась еще ниже.
– Спасибо тебе за Васю.
– Ну что Вы, зачем Вы…
– Молчи. Времени и так мало. Только тебе правду скажу, а ты уже дальше, как сама знаешь.
На минуту стало совсем тихо.
– Не от твоего отца я Васю родила. Не брат он тебе.
И умерла.
Валентина держала в руке уже холодную руку и смотрела на женщину.
Где-то лет в 16 Валя стала понимать, что что-то в семье не так. Родители часто ругались. И Валя все чаще слышала имя Любови – женщины, что жила в конце деревни. А однажды в школе одна девочка постарше смеялась на Валей и сказала, что ее отец заделал байстрюка Любаше. Что такое байстрюк Валя уже знала. Тогда она с этой девочкой подралась. А потом дома спросила у мамы, правда ли это. Мать не ответила, только плакала долго.
А потом Валя подросла, вышла замуж, осталась жить в деревне. И как-то оно вроде и забылось. Пока однажды не увидела в канаве пьяного Василия. Она и раньше его встречала, присматривалась, сравнивала. Пыталась заговорить с сестрами, что вот, брат ведь их. Но сестры сердито ее одергивали. Мол, глупости не говори, не было ничего. Не надо позорить отца и расстраивать мать.
Валя тогда помогла Василию встать, привела домой, накормила, дала какой-то одежды. А он смотрел на нее и плакал. Хоть и пьяными слезами, но такими детским.
И чтобы не позорить отца и не расстраивать мать, Валя стала помогать Василию. Она не только его кормила и одевала, она с ним говорила, слушала, советовала.
А вот теперь оказалось, что вот так.
Она сидела в комнате и плакала.
Потом вышла на улицу. Василий стоял и смотрел на нее все так же испуганно, как маленький мальчик.
– Умерла?
– Умерла.
– Что она от тебя хотела?
Валя прижала его к себе, погладила.
– Сказала, чтобы присмотрела за тобой, брат.