Брови Давида приподнимаются в удивлении.
— Чем именно? Подростковым бунтом?
— Тем, что не заглядываю тебе в рот! Не так приятно, правда? — огрызается быстрее, чем успевает переварить в голове. Плевать.
На губах мужчины на секунду возникает снисходительная улыбка. Позже Лебедева даже назовет это улыбкой-обманом.
— Милая, — почти с нежностью, — меня такие вещи давно не волнуют. Если ты думаешь, что таким образом выглядишь дерзко и независимо, то мне очень жаль, но это не так. Начиная от твоего взгляда на меня. Мимики. Жестов. Заканчивая словами. Это всего лишь дешевый фарс, не подкрепляющийся никакими реальными действиями. Слова на ветер, другими словами. Если хочешь серьезного отношения к себе, веди себя серьезно.
Она до подозрительного тихо молчит. И слушает. И не сводит с него немигающего взгляда.
Волкову кажется, что он вот-вот задержит дыхание. Контакт глаза в глаза действительно раздражает. Волнует.
Потому что карие глаза. И слегка курносый нос. И родинки.
И она, такая до чистого безумия нежная, что хочется намылить себе глаза и не видеть всего этого. Не замечать.
В эту секунду Давид успевает подметить удивительную вещь — в свете камина Лебедева до безобразной дыры в сердце прекрасна.
А потом у него звонит телефон. На экране высвечивает одинокую букву «Д». Диана, как всегда, очень вовремя. Очень, в три часа ночи. Да.
Принимает вызов с тихим и слегка охрипшим «алло», направляясь в кухню.
Давид искренне надеться, что магия ночи никогда больше не повториться.
— Все таки я правильно угадал, когда назвал тебя обезьяной. Ты точно не знаешь, что такое страх.
Оля кидает на мужчину один из тех уничтожающих камень взглядов но, похоже, что недостаточно уничтожающих, потому что Леон не уничтожен. В ответ он улыбается.
Приглушенный и раздраженный голос сводного брата очень диссонирует со всей этой уютной, почти что интимной обстановкой, в которой она находиться. Ощущение отсутствия Давида настолько расслабляет мозги, что вопрос слетает с языка прежде чем она успевает подумать.
— Это кто?
— Ты о звонке?
— Да.
Это так странно. Кто может звонить Волкову в пол третьего ночи и делать его еще более раздраженным, чем он он есть на самом деле?
— Подозреваю, что Диана.
— Его девушка?
— Что-то вроде.
Александрова переводит взгляд обратно на Леона, который уже подливает себе новую порцию алкоголя.
— Все таки. Будешь? — кивает на бутылку.
Оля молча вытаскивает из-под стола свой еще не начатый стакан рома.
— А ему не скажешь?
Загадочная улыбка возникает на губах ее собеседника.
— Не скажу, — Леон подносит свой стакан для тоста. — За знакомство.
— За знакомство.
Ром — странный и очень крепкий напиток. А Оля, как неопытная дура, делает огромную ошибку, опрокидывая алкоголь в себя залпом. Огромную, мать ее, ошибку! По ее желудке будто течет лава.
Новый знакомый услужливо вкладывает в ее другую руку стакан со странной жидкостью, очень напоминающей колу. Лебедева делает глоток и со стоном блаженства допивает все.
И откуда только взял? Или это уже она сама не заметила, по ошибке, сфокусировав все свое внимание на сводном брате. Как обычно, впрочем.
— Честно сказать, я почему-то думал что тебе от силы пятнадцать. Не обижайся. Внешне на девятнадцать лет ты явно не вытягиваешь.
— Такая уж не привлекательная? — девушка склоняет голову на бок, рассматривая собутыльника.
— Я не об этом.
— Надеюсь, что буду так выглядеть и в тридцать. — Тоже ей новость. Кивает в сторону выхода, — почему она звонит в такое время?
Леон пожимает плечами.
— Я предпочитаю не вмешиваться в такое. Зачем тебе? Ревнуешь брата?
— Хочу взять у нее несколько уроков «Как вывести Волкова из себя, не прибегая к помощи тяжелой артиллерии».
Мужчина подливает себе еще одну порцию, не забывая и про Олин стакан.
Следующий присест рома проходит более мягко. Лава больше не разливается по горлу, сжигая внутренности, но на смену ей приходит сладкий туман в голове. Она переводит взгляд на знакомого — тот даже не поморщился. Да и выглядит он вполне трезво. Сколько они успели выпить?
— В этом тебе могу помочь и я, — на его лице возникает волчий оскал, отчего у брюнетки волосы на теле встают дыбом. В этом чёртовом электрическом свете все кажется ей в стократ страшнее и волшебнее одновременно. — Начать можем даже прямо сейчас. Во всяком случае в ближайший час-два Дэв нас точно не побеспокоит. Диана — любительница задушевных бесед по ночам.
— Дэв?
— Старые прозвища, — отмахивается. — Так что?
Оля обводит взглядом полутемную гостиную.