Она догадывалась о той самой причине и, честно говоря, от таких внезапных смен полюсов готова была танцевать джигу днями и ночами напролет. Лишь бы видеть его физиономию поменьше. А еще лучше никогда. И этим вскоре она собиралась заняться.
Во время зимних каникул Лебедева намеревалась отыскать себе неплохую, небольшую, а главное, недорогую квартиру. И она даже не против, если квартира будет на конце города или же в другом городе. Отсутствие любых контактов с этим несносным мужчиной всегда только в позиции «плюс».
В общем, как только Давид исчез с ее радаров, жизнь Александровой начала налаживаться. В доме исчезла та давящая атмосфера Волкова от которой покрываешься липким потом и хочешь блевать.
Но даже так.
Отсутствие физического тела носителя не означало отсутствия его незримого присутствия рядом с ней.
Постоянно.
Возле уха, где-то за спиной. В темной ночи возле окна. Это все очень напрягало. Сводный брат довел ее до состояния постоянной подозрительности.
С самого первого дня, мать его!
Карта, которую он вручил ей вначале второй недели ее проживания в доме, посредством Ангелины. Как ей позже объяснила экономка, со слов хозяина, на всякие личные расходы.
Оля тогда только повертела в руках приятный пальцам золотой пластик и забросила в один из ящиков под письменным столом.
У нее была карта с личными средствами, которые скидывал ей отец каждый месяц. Да сумы были не такие, какие были на той. Золотой.
Саму суму Александрова узнала уже позже, не без помощи той же Ангелины.
Она как сейчас помнит, как чуть не захлебнулась чаем, услышав цифры.
— Сколько?!
Любимый имбирный чай пошел носом. Экономка тут же подскочила с тряпкой, чтобы вытереть лужу на столе, за которым она сидела.
— Пятьдесят тысяч долларов, — растерянно повторила женщина, убирая лужу из чая и протягивая Лебедевой салфетки, — Давид Андреевич сказал, если мало, он кинет ещё.
Это была всего лишь секунда, но секунды хватило, чтобы злоба затопила всю её. Каждый кончик пальца, каждый волос.
— Передай ему, что когда я его увижу, то лично заеду ему этим пластиком в его самодовольную физиономию! Как раз будут деньги на новое лицо! — с этими словами она выскочила из кухни, словно ужаленная. А потом проревела всю ночь в подушку.
Непонятно почему. Критические дни, которые должны были вот-вот начаться или все-таки ноющее и зудящее чувство, будто от тебя хотят откупится.
И это было так…так разочаровывающе, холодно и одиноко.
И Лебедева могла поклясться, что совершенно не понимала почему.
Внезапное появление дорогой женской одежды, которую Ангелина втихаря подсовывала ей в шкаф, наивно полагая, что Оля совершенно не замечает увеличения её гардероба в размерах.
И каждый раз эта наивная добрая женщина встречала её на кухне той же растерянной улыбкой, в надежде, что она хоть что-нибудь заметит и оденет.
Пусть.
Одежда и вправду была красивой. Что самое интересное, подходила под её цвет глаз, светлую кожу и конституцию тела. Под темное каре.
Но что это ещё за аттракцион невиданной щедрости?
Не понравилось как она одевается, так это лично его проблемы.
Вторжение в личное пространство таким наглым образом нервировало и заставляло каждый раз сжимать зубы сильнее.
И еще нестерпимое желание позвонить ему в разгар его рабочего дня и высказать пару ласковых словечек. Это конечно больше было бы похоже на подростковый бунт, как он однажды высказался, презрительно кривя губы при этом. В такие моменты, ей было откровенно плевать.
Хочешь серьезного отношения к себе, веди себя серьезно. Так ты однажды сказал?
Козел.
Потому что в контактах он был записан так с самого первого их дня. Это единственное, что грело её душу, отсвечивая в темноте ночи сниженной яркостью экрана телефона.
Вот пускай этот козел сам все это и носит.
Но, как оказалось, то было ещё полбеды. Так подумалось Оле, когда она, читая конспект по социологии вечером на кровати, совершенно случайным образом мазнула взглядом по ящику с нижним бельем, откуда мистическим образом выглядывал, маня своим видом, кусочек шелковой кремовой ткани.
Это что ещё за..?!
Отбросив конспект куда-то в сторону, Лебедева поднялась с кровати, подозрительно приближаясь к комоду напротив и рывком открывая ящик с бельем.
Рот успел только открыться и закрыться, а рука уже потянулась к нежно кремовому шелковому…пеньюару?