Снова один шаг вперед, её ответный — назад. Шаг вперед, шаг назад.
Еще шаг.
И еще.
И еще, заставляющий Александрову покрыться холодным липким потом.
Усмехнувшись, он проходит минуя её, попутно снимает водолазку и улавливает судорожный облегченный выдох.
Оля поворачивается вслед за мужчиной, чтобы держать того в поле зрения и мелкими шажками отступает к единственному спасению — двери. Почти с болью вдавливает лопатками в прохладное дерево. Рука тянется к ручке, остервенело дергая последнюю, в надежде, что трюк прокатит дважды. Ан нет.
Этот хренов педант закрыл хренову дверь на хренов ключ, будь ему неладно!
Он ну точно услышал затылком её метания, закинув водолазку в корзину и, не оборачиваясь, произнес:
— Чтобы построить наш диалог как можно продуктивнее, я предлагаю следующее: у тебя есть десять минут, пока я буду принимать душ, чтобы объяснить, почему, вместо того, чтобы прилежно грызть гранит науки, ты шляешься на свидания со, скажем так, всякими подозрительными личностями. После твоих развернутых объяснений, это я уже решу в процессе, я совестно отпущу тебя на все четыре стороны.
Звякает пряжка ремня и Лебедева, до этого свирепо сверлившая затылок и огромную спину брата, успевает только ойкнуть и закрыть глаза ладонями. А для пущей уверенности еще и волчком отвернутся в сторону двери.
Запылавшие (так не к месту!) от стыда щеки, еще больше разозлили и вселили в душу нелепый сумбур.
Она услышала только шорох закидываемой одежды в корзину и шум воды, но не настолько громкий, чтобы заглушить разговор. Но Оля так и не услышала звук прикрывающейся двери душевой, а поэтому не спешила оборачиваться и открывать глаза.
— Тебя не касается моя личная жизнь. Мне, блин, не пять лет! — огрызнулась, от злости поджимая пальцы ног. Так он её бесил.
— Касается. С тех самых пор, как живешь в моем доме, я несу за тебя ответственность как твой сводный брат. Позавчера мне позвонили с университета и сообщили, что ты завалила государственный чешский. А сегодня я наблюдаю как ты, вместо того, чтобы учится, шляешься где и с кем попало. Твой отец два года договаривался с этом университетом, чтобы тебя приняли и в конце концов попросил меня подключить связи, потому что претендентов на твое место переваливало за пятьдесят, а они не хотели принимать иностранку без каких либо положительных отличий в учебе. Тебе не пять, ты права. Но ведешь ты себя именно на этот возраст, — послышался звук открывающейся крышки, а в следующую секунду Олины легкие наполнились сумасшедше терпким запахом шампуня или геля для душа.
Ноты мускатного ореха скреблись по ноздрям вместе с верхними нотами кофе и табака, а вот ноты сердца она никак не могла разобрать.
То ли так пахнула обычная свежескошенная трава, то ли травка.
Лебедева не могла никак разобрать, буквально высунув кончик языка и пробуя на вкус. Почти окончательно выпав из разговора.
— Мне долго ждать твоего объяснения? Или я тут монолог веду? — поторопил.
И это спровоцировало мгновенную цепную реакцию. Оля тут же кинулась к корзине с бельем, вытаскивая не свет божий джинсы фирмы Diesel*. Именно туда, как она помнила, она засунул ключи. Александрова потешно ухмыльнулась, залезая во все карманы.
— Что за хрень.. — тихо чертыхнулась под нос, решив проверить карманы повторно. Он что проглотил их, ключи эти?
— Это ищешь? — голос Волкова заставил дернуться и посмотреть в сторону душевой. На руку, высунутую из-за приоткрытой, почти на половину, матовой двери. Мужчина просто решил не закрываться до конца, чтобы слышать её. Какое благородство.
На указательном пальце размеренно раскачивалась атласная кремовая лента с заветным ключом.
— Я отдам его тебе, как только ты объяснишься. И советую тебе поторопиться, времени у тебя не так много. Через девять минут я закончу принимать душ, и тебе придется ждать, пока я вытрусь и сам тебя выпущу.
— Ты совсем спятил! Отдай мне ключ и мы поговорим, как нормальные люди, в гостиной. После того, как ты закончишь! Для кого это цир..к, — на последнем слове ей будто дали по дых. Дыхание сбилось и теперь она осознала свое положение в пространстве и времени окончательно.
Затемненные матовые двери и внутренний верхний и нижний свет душевой автоматически делали мужчину главным героем фильмов для взрослых. Матовость не позволяла увидеть всех деталей, но… отчетливо можно было прощупать взглядом линию шеи. И плеч. И талии.
Не было никаких сомнений, что он стоял лицом к ней и видел её. Так же мутно, как и она его.