А тот сделал озабоченное лицо, как будто решал судьбу фонда национального благосостояния и сказал:
- Так.
Потом подумал еще и продолжил:
- Ну… Все наше. Плюс работа. Кусты вот тут уберем… Или сам уберешь?
Артем убирать кусты не собирался.
- Пять, – подытожил работник.
- Тысяч? – удивился Артем.
- А то! Сам посуди, – ямы копать надо, столбы – шкурить, створки – собрать, каждую планку – построгать. Ну а как?
Однако увидев, что удивление на лице Артема не исчезает, дал слабину:
- Не, ну как пойдет… Если земля там полегче или че… Скостим, конечно… А если дешевле брать, так это не работа, а халтура получится… Интерес должен быть!
Артем припомнил, что его месячная зарплата обычно укладывалась в трое, реже в четверо ворот со столбами, и, несмотря на это, согласился.
- Ну и лады! – сказал Костька. - завтра сделаем.
На следующий день Артем встал поздно. Пробуждаясь, он чувствовал невероятную легкость и расслабленность во всем теле. Но, казалось, одно движение, - и снова навалятся нервная усталость и сонливость.
- М-да… - сказал он, наконец, - хоть бы кто кофе в постель подал…
Кофе подать, конечно, было некому. Артем встал, оделся, прошел в кухню, - и все еще чувствовал себя свежим и отдохнувшим; сварил кофе и сделал бутерброды. Потом медленно поглощал все это, разглядывая старицу и деревню, - и непрестанно попадавшийся теперь на глаза дом депутата Брезгунова.
- Хозяин! – снова раздалось на улице.
- Опять! – с досадой воскликнул Артем, - опять целый день ходоков принимать!
Он вышел на крыльцо и увидел, что работа у ворот шла полным ходом. Пролеты забора были разведены в стороны, старые столбы и воротца валялись под кустами; были вырыты новые ямы. На обочине деревенской дороги стоял зеленый «жигуленок», из багажника которого торчали новые створки. Сами работники сидели на заготовленных столбушках.
Увидев Артема, они встали и подошли к нему.
- Ну ты, хозяин, спать! – сказал Костька и протянул руку.
Артем поздоровался, а Костька представил партнера:
- Дядя Толя. Или даже лучше Анатолий Михайлович.
Артем поздоровался и с ним.
- Ну что, хозяин, - сказал Костька, - столбы – как? Дверки – нормально? Ставим?
- Да я тут ничего не понимаю…
- Не боись, - сказал «дядя Толя», - Сан Санычу сделаем как надо! Столбы пропитаны, калиточки под размер сделаны, – мерки-то давно уж сняты.
- Ну что, - сказал Костька с жаром, как будто ему было невтерпеж куда-нибудь приложить руки, - работаем?
- Работаем, - пожав плечами, сказал Артем.
И они заработали. Артем отошел чуть в сторону, стал смотреть на работников. Вот этот самый Анатолий Михайлович отправил столб в яму и выровнял по вертикали. Костька стал ямку присыпать. Артем вдруг поймал себя на мысли, что что-то в этих работниках было не так. Они работали молча, обмениваясь только иногда короткими глаголами в повелительном наклонении, местоимениями и междометьями. Однако даже по такому сильно сокращенному варианту родного языка Артем постепенно понял, что главный-то у них не пройдошистый Костька с тремя наколками, а как раз наоборот – флегматичный «Михалыч». На вид «дяде Толе» было где-то чуть за пятьдесят, он был крепкий, рыжеватый, лысоватый, носил камуфляжную робу и дешевые кроссовки, купленные никак не дальше Старого Села и ни в коем случае не в Торговом центре, - а, почти наверняка, на толкучке за площадью, - с колес у какого-нибудь левого офени. Вроде бы так выглядела в этих краях половина мужиков, но Анатолий Михайлович был какой-то другой. Умное и жесткое временами лицо? Вроде бы и такие попадаются. Но он выделился бы в любой толпе чем-то, что Артем сразу объяснить не мог. И только потом, послушав и посмотрев на их переговоры между собой, он понял, что «Михалыч» необычайно внимателен к тому, что делает и думает другой человек, цепляется взглядом за его лицо, руки, позу - и все время оценивает его состояние и предугадывает поступки. Пара взглядов, брошенных в сторону Артема, были пронизывающими как рентген, причем в этом не было никакой позы, в этом было что-то спокойное, похожее на привычку. И теперь было совершенно ясно, что это не «новый русский предприниматель» привез работягу, а совсем наоброт, - авторитетный товарищ послал к нему вчера переговорщика, - да еще предусмотрительно, задолго до этого снял мерки с забора и с ворот. От всех этих соображений Артему снова стало не по себе. Ведь никто не любит, когда кто-то знает о нем все, и при этом как будто тянет за веревочки, - потому что приходится в ответ шевелить ручками и ножками…
Пока Артем настороженно думал о том, кто же такой этот Анатолий Михайлович, на горизонте появился Куканов и нетвердыми шагами быстро вымерял расстояние от этого самого горизонта до Вереницинского участка. Сразу было видно, что белый свет ему был не мил. Он быстро пожал руки мужикам, перекинулся с ними привычным «Здоров»-«Здоров», а потом, не глядя на руку, протянутую ему Артемом, прошел мимо и направился прямо в дом.
- Эй! Куда? Куда? – забеспокоился Артем и попытался остановить Куканова, но тот только отмахнулся и продолжил движение к давно, - еще дома, - намеченной цели.
- Оставь его, - сказал «дядя Толя», - чудило он. Сейчас отчубучит чего-нибудь, - только посмеешься.
- А чего ему надо в доме?
- Увидим.
Артем все-таки бросился за Кукановым в дом, но столкнулся с ним, уже выходящим обратно, на крыльце. В руках его была вчерашняя бутылка с самогонкой.
- Чужого не надо, - сказал Куканов.
- Что, Куканыч, на запах пришел? – спросил Костька у него, когда тот проходил мимо, но тот отмахнулся от Костьки так же, как минуту назад от Артема, и ушел как джентельмен, - не прощаясь.
- Ну вот, - сказал Артем, - только вчера в подарок принес… И еще курицу, - но курицу сразу забрал.
- Такие подарки в этих краях долго не живут, - усмехнулся Анатолий Михайлович. - А Куканыч у нас последнее время напропалую гуляет.
- А он всегда такой… веселый? – спросил Артем.
- При мне всегда был… Да я недавно тут…
- Дядя Витя у нас – да, всегда с юмором был, - сказал Костька. - говорят только, что после армии его вообще заносить стало. То он, понимаешь, бомжевать уходит, то в США эмигрирует, то он – агент ФСБ, то колдун наследный, а то еще чего. И все такие спектакли отряжает, что только диву даешься…
- Ты, хозяин, вот что, – сказал «Михалыч». - Иди своими делами занимайся, мы тут управимся – скажем, - чего тут понапрасну стоять.
- Ага, – согласился Артем. Ему на самом деле было неловко, - он не понимал, что ему делать с этими людьми, которые явно лучше него все знают, - и уж если обманут, - так он не поймет. Поэтому он с облегчением развернулся и ушел в дом.
Дома он сначала включил, было, телевизор, но, пощелкав по каналам, понял, что телевизор его теперь совершенно не занимает. Все там теперь кажется дерганым, нервным и лживым, - а ему сейчас нужно расслабиться, никого не видеть и плыть по течению…
По течению… А ведь он собирался ходить на рыбалку… Не закатиться ли на Юрму на день? Чтобы, как раз, никого не видеть?
И он стал собираться: вытащил из чулана старый, еще советский, туристический рюкзак, небольшой тент, рыболовный костюм, сапоги, котелок, удочки; взял в кухонном буфете пару пакетных супов, чай в пакетиках, сахар, а из своих запасов – печенье и шоколад.
Через полчаса Артем был готов. Он вынес вещи на крыльцо и сел на ступеньках. Мужики уже приколотили пролеты к столбам и занимались створками. Через десять минут, когда Анатолий Михайлович, на глазах у «хозяина» убедился, что дверки открываются, закрываются и плотно прилегают друг к другу, а защелка защелкивается, Костька подошел к Артему и потребовал деньги - «как договаривались». Артем расплатился и они расстались.
День на Юрме прошел незаметно. Артем ушел далеко вниз по течению, туда, где уже ни лесопилку, ни дорогу почти не было слышно. Он закинул удочки – полудонки, и мелочь с ходу стала ощипывать у него червяков. Он то принимался ловить, то разводил костер, то просто валялся на тенте.