Однако в такую местность не заходят ночью. Обломки застывшей лавы, острые, как ножи, представляли постоянную угрозу. Насколько понял Жофре, в далеком прошлом пузырьки расплавленного камня, взрываясь, и образовывали эти зубья, угрожавшие каждому их неверному шагу.
Скремы, очевидно, прекрасно сознавали опасность. Достигнув подножия холма, они столпились у начала Вздыбленной земли, не двигаясь, чтобы не ступить на острые камни, несмотря на сигналы прибора, указывавшие, что то, что они ищут, находится впереди.
Они сделали привал в неуютном, страшноватом месте. Гряда застывшей лавы образовывала небольшой навес, и группа офф-велдеров естественно отделилась от остального отряда. По мере того как офф-велдеры снимали снаряжение, освобожденные от ноши животные покидали их, присоединяясь к своим сородичам. Скремы спешивались, не обращая внимания на своих животных и подходили к костерку, который Жофре мог бы накрыть двумя ладонями.
Между скремами и офф-велдерами расположилась пара девзов. Они не предпринимали попыток развести огонь, а лишь поплотнее укутались в плащи и натянули на головы капюшоны. Жофре заметил, что девзы сели спиной к спине с таким расчетом, чтобы одному из них были видны скремы, а другому — офф-велдеры: судя по всему, они приготовились держать под надзором всех участников экспедиции.
Цуржал все время ходил туда-сюда, прислушиваясь к сигналам инструмента, который стал светиться, причем по мере сгущения темноты это свечение становилось ярче. В конце концов, он опустился на землю между Тайнад и Жофре.
— Должно быть, мы находимся ближе, чем я предполагал. — Он пришепетывал, как это всегда случалось с ним, когда он волновался, а оборка на шее ходила ходуном, как будто от дуновения ветра.
— Это плохая земля. — Жофре самостоятельно обследовал край территории, на которую их направлял «проводник». Чтобы идти по этим остекленевшим тропам, надо было постоянно смотреть под ноги и рассчитывать каждый шаг.
— Но там же… цветы! — показала Тайнад.
И действительно, там была жизнь. Хрупкая растительность, покрывавшая тропу, уступала место другому виду зелени, немного напоминавшей поросль, которую они видели в тундре. Эти тощие кустики, из которых торчали корявые ветки, были украшены белыми звездочками цветов, не меркнувшими, а наоборот, кажется, разгоравшимися в сгущавшейся темноте.
Кроме того, камни обволакивали плети стелющейся травы красноватого оттенка. Между белыми звездочками летали, время от времени присаживаясь, мотыльки, призрачные и загадочные, как духи ночи.
Ян снова впал в транс, оторвавшись от Тайнад. Он присел на корточки, то и дело протягивая лапку к кустикам с цветами, но ни разу не прикоснувшись к ним. Жофре передалось изумление Яна. Потом, к удивлению Жофре, жат ухватил его за руку, увлекая к одной из ближайших скал, повыше других, а когда они оба туда забрались, остановился и указал на что-то лапкой.
То, что привлекло его внимание, находилось вверху. Жофре придвинулся к стене, готовый к любому неприятному сюрпризу, вроде паутины, служащей дорожкой существам с шарообразным телом. Но ничего такого не было видно.
Освободившись от жата, он полез на вершину скалы и оказался в небольшом кратере, окруженном огромным множеством звездчатых цветов, от которых исходил приятный аромат. В кратере находился бассейн размером с блюдо, заполненный тем, что напоминало воду, хотя никакого ключа или источника там не было, да и не могло быть, как решил Жофре.
Они наполнили свои контейнеры для воды из источника около горы, и Жофре не хотел тревожить эту чашу, к тому же вода в ней могла содержать соли какого-нибудь минерала. Но, когда Жофре смотрел в источник, ему казалось, что он находится в миниатюрном волшебном саду, напоминавшем тот, что располагался во внутреннем дворике у Властителя.
— Иди сюда! — позвал Жофре, но этот призыв оказался излишним, так как зов жата уже достиг Тайнад, и она пробиралась к ним.
Через мгновение Жофре ощутил прикосновение ее плеча.
— Это… это… как лунный сад! — воскликнула она. — Совершенство, какое может создать только истинный дух! Такое навсегда остается в памяти!
Жофре посадил к себе на колени Яна, почувствовав мягкое щекотание его мехового тельца. Жат заворковал и замурлыкал. В их мир пришла совершенная гармония…
— Эй, исследователи, идите есть! — позвал Цуржал снизу, и этот возглас вернул их в другое, сиюминутное измерение, они вернулись в свой неуютный лагерь.
Они очень экономно относились к припасам, особенно же берегли воду, уменьшив ее потребление вдвое. Скремы не отходили далеко от выбранного ими места, а девзы сидели в той же позе. Если они ели, то делали это под прикрытием своих плащей.
Офф-велдеры разбили ночь на три части, чтобы каждый из них вел наблюдение на протяжении одного из отрезков времени. Цуржал вызвался дежурить первым, пояснив, что хочет, во-первых, проверить сканер, что можно было сделать только на ощупь, так как света не было, а во-вторых — последить за сигналами «проводника».
Жофре ворочался в спальном мешке, наблюдая движения силуэта закатана, пока сон не сморил его и он не погрузился во мрак горной ночи.
Однако в эту ночь он не обрел полного покоя: вначале его тревожило роившиеся клубком воспоминания, которые превратились в обрывки снов, сложившихся потом в стройную картину. Он снова лежал на горных камнях, и к нему подбирался невидимый враг. Он старался изобразить, что крепко спит, пока враг не приблизился. Кто-то копался в его поясной сумке… нож…
Жофре проснулся со скоростью исша, находившегося в опасности на вражеской территории. Он протянул руку, схватив ночного вора с такой силой, что мог бы того раздавить, раздался вопль боли, проникший не только в уши, но и в голову.
В тело Жофре вонзились острые зубы. Ему едва хватило времени, чтобы отвести в сторону собственный нож, который он чуть не всадил в маленькое мохнатое, извивающееся тельце, которое барахталось около его живота. Ян? Но почему?
— Ты что делаешь?
Теперь на него набросилась Тайнад, которая впилась в его щеку своим длинным ногтем. Жофре встал на колени и отразил вторую атаку Тайнад таким резким ударом, что она упала на удивленного закатана.
Жофре молниеносно отпустил Яна только для того, чтобы перехватить его поудобнее, и держал его теперь за шею, подальше от себя. Но Жофре поразила лапа зверя, которая светилась так, что сквозь мех, кожу и мышцы на ней можно было разглядеть все косточки. И эта лапа крепко держала…
Камень! Жат почему-то пытался украсть его секрет! Почему? Ответ мог быть только один — Жофре мельком поглядел на Тайнад. Теперь было светло: Жофре проспал восход луны, свет которой даже отражался в зеркальной поверхности застывшей лавы.
Жофре стиснул зубы. Значит, жат действовал по наущению этой женщины, обученной исша: ей удалось настроить существо против него!
— Отдай, — его рука сжала лапку Яна.
Жат начал повизгивать, дергаться и извиваться, но все-таки разомкнул пальцы, и камень снова оказался у Жофре. Свечение, излучавшееся талисманом, немного потухло, но его оставалось достаточно для того, чтобы был виден необычный предмет в руках Жофре.
— Значит, ты здесь воспитывала воришку? — сказал Жофре медленно, пронизывая каждое свое слово презрением. — Что еще приказали тебе Шагга. Я теперь желанная добыча для любого из них?
Она провела рукой по своим губам. Ее глаза ничего не выражали, словно она подняла непроницаемый барьер. Он прекрасно сознавал, что не добьется от нее правды, если признание не предусматривалось игрой, которую она вела. Он сразу же заподозрил, что его находка, сделанная в заброшенной Ложе, означала власть, но не думал, что она стоила того, чтобы охотиться за ним в офф-велде.
— Что это? — в голосе закатана ясно слышалось пришепетывание. Закатан вытянул руку и прижал девушку к себе. — Здесь есть и другие глаза и уши!
Жофре сглотнул, собрав свою волю, подавляя душащий его гнев и боль предательства. Да, предательства! За всю свою жизнь он доверял очень немногим, и последним, кто пользовался его полным доверием, был покойный Магистр. Ян снова захныкал. Жофре отпустил его, но камень все еще не убрал. Зачем? Его все видели. Тайнад должно быть, прекрасно знала, что он носит при себе, и получила на этот счет подробные инструкции. Но почему она так долго медлила? На Вейрайте у нее была тысяча возможностей подослать к камню жата, она также могла украсть камень, передать кому-нибудь свою добычу и остаться вне подозрений.