— За все благодарите Братство, — сказал я.
Он с нескрываемым интересом посмотрел на меня, но не произнес ни слова в ответ. Затем, повернувшись к Иоле, поинтересовался:
— Мадемуазель позволит мне изредка ехать рядом, когда она не будет занята?
— Спросите об этом Сен-Жермена. Я полностью подчиняюсь ему, — с некоторым колебанием ответила Иола.
Лицо Наполеона вновь заметно омрачилось.
— А что, здесь всем руководит Сен-Жермен?
— Да, — подтвердила Иола, не испытывая ни страха, ни малейшего благоговения перед этим человеком, явно пытавшимся продемонстрировать свое превосходство.
— Ну что ж, посмотрим, — сказал он многозначительно. — А мне казалось, что правлю здесь я. — Командующий резко рванул поводья и поскакал вперед.
— Неужели и этот Наполеон, как его тезка — предшественник, будет ослеплен тщеславием и из эгоистических побуждений неправильно использует предоставленную ему возможность? — высказала свои опасения Иола. — Неужели он думает, что велик сам по себе? Ни один человек не может быть велик сам по себе. Он становится таковым, когда выражает волю большинства. Лишь те, кто это понимает, воистину велики. Сей-час большинство людей жаждет свободы, и если Наполеон правильно воспользуется данными ему преимуществами и станет для большинства тем, чем является голова для тела, только тогда величие ему обеспечено.
— Дорогая, я уверен, что он просто-таки сражен тобою, — сказал я не без некоторого укола ревности. Большие карие глаза Иолы взглянули на меня с укоризной.
— Никогда не позволяй ревности зарождаться в твоем сердце. Пусть оно останется чистым и добрым, иначе в нем не будет места для благодати, — мягко упрекнула она.
Ближе к вечеру офицер вручил нам записку через окно кареты. Иола передала ее мне, и я узнал почерк своей матери. Текст гласил: «Граф де Сен-Жермен, находящийся в настоящий момент в восточных войсках, приказывает тебе через твоего отца, который только что связался со мной, чтобы ты как можно скорее отправлялся в Вену. Ты знаешь свой долг. Не теряй времени. Твоя мать и сестра Нина».
— Вот мы и опять расстаемся, — сказал я Иоле. — Мне велено срочно уезжать. Как бы там ни было, долг превыше всего.
— Ты прав, мой благородный брат, — ответила она с улыбкой, нежно целуя меня. — До свидания.
Выйдя из кареты, я послал эту записку Наполеону, и тот, подъехав и вопросительно посмотрев на меня, спросил:
— Кто этот граф Сен-Жермен?
— Король духовных адептов.
— В таком случае свяжитесь с ним сейчас же и сообщите ему мое мнение, что в это время в будущем году не останется никаких королей.
Мне не составило труда догадаться о скрытом смысле его реплики, но я предпочел не отвечать. Через час мой экипаж уже спешил в юго-восточном направлении. Прибыв в лагерь восточной армии, я незамедлительно явился в отдельную группу секретного совета, где меня встретил Сен-Жермен, как всегда, серьезный, даже строгий. В своих личных апартаментах он вручил мне два письма. В первом говорилось:
«Наполеону Марлеону. Подчиняетесь ли вы все еще тем, кто вас создал таковым, какой вы есть теперь, тем, кого я представляю, или стремитесь возглавить империю, став узурпатором? Не позволяйте ложной гордости и суетному тщеславию ввести вас в заблуждение. Мы сделали вас тем, что вы есть, и мы же можем совершить обратное. Мы выбрали вас как свой инструмент, и только наша сила поддерживает вас. Вы получите такую славу и почет, о которых только может мечтать человек, поэтому вам лучше верой и правдой служить нам. Нас не интересует ни величие, ни земное могущество. Нам важен результат. Мы довольствуемся тем, что работаем скрыто и незаметно для окружающих, лишь бы только желаемая цель была достигнута. И поскольку вы являетесь нашим инструментом, вам следует вести себя в определенных рамках, подчиняясь нашим приказам. Вся территория Европы южнее Балтийского моря и западнее Днепра должна стать единой свободной республикой со столицей в Париже. Все короли и престолы должны пасть ради того, чтобы править стал сам народ. Вас изберут первым президентом, если будете подчиняться нашим приказам. Вы принимаете это условие? Да или нет? Если да, ваша звезда продолжит подниматься. Нет — ее ждет закат. Ipse dixit.[5] Сен-Жермен».
Второе послание предназначалось Альваресу. В нем было всего две строки: «Если Наполеон ответит „нет“, сделайте так, чтобы его разбил удар. Сен-Жермен». Оно было написано на особой бумаге с впечатанным мистическим знаком.