Наполеона чествовали как освободителя. По совету Сен-Жермена, который продолжал держаться в тени, он в дипломатических целях сначала отказался выдвигать свою кандидатуру на президентский пост, но народ потребовал этого, и всеобщим голосованием Наполеон был избран президентом. В Париже в присутствии представителей множества государств состоялась его инаугурация. Был сформирован Великий Парламент Свободы, и новое столетие ознаменовалось принятием новой конституции. Газеты всего мира пестрели яркими заголовками, рассказывая о ней, а в самой республике ее расклеили на всех перекрестках, и ораторы говорили о ней на всех углах. В ней, в частности, говорилось:
«Воззвание двадцатого столетия.
Каждый человек рожден свободным и является полноправным хозяином природы. Если кто-нибудь присвоит себе больше, чем ему положено, он должен будет заплатить штраф или возместить эквивалент.
Нерушимо право каждого на владение и пользование землей и всеми ее природными ресурсами. Ни правительства, ни люди не должны посягать на это право.
Налоги должны взиматься таким образом, чтобы уравнивать все неравенства, возникшие из-за особых привилегий, захваченных некоторыми людьми, ибо никто не должен иметь привилегий.
Мужчины, женщины и дети, отдельно или в целом, должны иметь равное право ходить, делать и поступать, как они хотят, если этим они не наносят ущерба своим собратьям или любым созданиям, не приносящим вреда.
Настоящим провозглашаются свобода, правда, справедливость и братство».
Глава 18. ЛХАСА
Все это время Иола, благодаря влиянию, которое она приобрела на Наполеона Великого, была его постоянной спутницей. Его влюбленность в нее ни для кого не была секретом. Я тоже знал об этом, но, подавляя в себе пожар ревности, решил: пусть все идет своим чередом. Любя ее больше всего на свете, я понимал, что судьба заставляет меня выполнять мой собственный долг, поэтому всегда держал в памяти слова Иолы — «забудь о себе». За время пятилетнего военного конфликта куда только ни забрасывала меня судьба. Я был и простым связным, и войсками командовал, поднявшись до звания генерала и заслужив уважение своих соратников.
Когда война закончилась и наступил мир, я снова вернулся в Париж — Париж двадцатого столетия, в Париж — столицу Объединенной Республики Европа, Париж с его четырехмиллионным населением, с его бульварами и дворцами. На Елисейских полях напротив друг друга стояли две школы — живописи и философии, лучше которых не было нигде. Здесь собирались студенты, приехавшие со всех концов света. Лекции читались бесплатно. Философию преподавали учителя с востока, давно ведущие подвижнический образ жизни. Курс живописи можно было послушать в школе художников-мистиков под руководством Церола. Муниципальный совет принял постановление о том, что все фасады в городе должны быть облицованы камнем, преимущественно мрамором. И художники, пользуясь свободой в творчестве, быстро превратили столицу в город красоты и величия — образец ренессанса двадцатого столетия.
В очередной раз я оказался во дворце графа Никольского, где должно было состояться собрание совета перед отъездом Сен-Жермена на восток. Теперь, когда война окончилась и миновал кризис, ознаменовавший конец столетия, эта таинственная личность снова решила «умереть», вернувшись в свое истинное состояние. Итак, за столом собрались те семеро, которых я видел перед войной, и восьмой человек — смуглолицый мужчина восточной наружности с карими проницательными глазами, длинными черными волосами и бородкой. На голове он носил тюрбан. Незнакомец сидел рядом с Сен-Жерменом, глядя в пол, будто избегал смотреть на все окружающее. Помимо членов совета присутствовало еще несколько братьев и сестер, среди которых я с радостью увидел своих родителей, Иолу и Эсмеральду. В комнате царила полная тишина, пока не заговорил Сен-Жермен:
— Братья и сестры, — сказал он, — карма девятнадцатого столетия искуплена. Собран еще один урожай, восстановлен баланс. В свои права вступил золотой век, но наш долг еще не выполнен до конца. Наконец, настал день правления народа. Время королей и императоров окончилось. Лишь для русских, у которых своя судьба, оно пока еще не наступило. Но помните, братья и сестры, что народное правление может быть успешным только тогда, когда сам этот народ разумен и имеет достойных вождей. Теперь наши долг и обязанность — следить за тем, когда вожди становятся неугодными народу. Члены нашего Братства должны быть готовы занять их места везде, где это произойдет. Но не ради удовлетворения собственных амбиций и не в качестве награды за службу. Следует исходить из того, кто из братьев наилучшим образом подходит для работы на этих местах. Не должно быть ни единого случая, когда на должность назначается человек под давлением извне. Необходимо использовать только силы ума и сердца.
Разбросанные по всему миру, члены нашего Братства должны постоянно трудиться на благо человечества, завоевывая сердца и умы людей и лишь таким образом получая право править. Помните об этом, и тогда члены Братства и невидимые силы неизменно будут помогать вам, если труд ваш праведен и направлен на добро. Мы только что пережили кризис. Я был послан помогать вам. Но ныне конфликт исчерпан, и я могу удалиться, чтобы приступить к новому делу. У вас есть компетентные и достойные вожди. Если потребуется, они укажут вам верное направление. Но пусть каждый постарается достичь той точки в самом себе, откуда исходят все направления.
А теперь, прежде чем я покину вас, давайте рассмотрим кандидатуры тех, кто претендует на вступление в Третью степень. Пусть все, за исключением членов совета, выйдут и ожидают за дверью, когда их позовут.
Все вышли. Радуясь, что, наконец-то, снова оказались вместе, мы с Иолой прохаживались под руку по коридору, и я спросил:
— Любовь моя, чего ты ждешь от будущего?
— Я по-прежнему хочу достичь цели, ради которой живут все души на Земле, — совершенства и просветления, — ответила она с милой улыбкой, оставаясь при этом совершенно серьезной.
— Значит, как и раньше, мы идем в одном направлении, — констатировал я.
В этот момент мы подошли к приемной, и тут впервые мне было позволено увидеть близко и заключить в объятия своих родителей. Они расцеловали меня, вложив в это всю свою любовь. Но говорили мы мало: души, понимающие друг друга, не нуждаются в обилии слов, мысленно общаясь друг с другом. Едва успев поцеловать Иолу и Эсмеральду, которая также находилась здесь, отец и матушка были вызваны в комнату, где заседал совет. К нам они больше не вернулись.
В течение следующего часа вызвали одну за другой еще четыре пары. Мы же и Эсмеральда с ее светловолосым братом из Скандинавии все еще ожидали своей очереди. Пользуясь этой возможностью, я попросил сестру рассказать, как они с матерью спаслись во время шторма в заливе четырнадцать лет назад. Вот что она поведала:
— Альварес с еще одним братом явились на пароход как раз перед отплытием и велели нам вместе с ними отправиться на берег, когда судно подошло к первому же острову. Чтобы скрыть этот факт, мы пересели в лодку, добрались до суши и там переждали шторм. Поэтому никто ничего о нас не узнал. Когда же возобновили путешествие, Альварес попросил держать все это в тайне. Повинуясь его приказу, мы не связывались ни с тобой, ни с отцом. Позже я узнала, что это было испытание, не похожее на те, что проходили мы с тобой дома, — проверка, насколько сильно доверие отца старшим братьям, которые якобы увели на верную смерть его жену и дочь. Слава Богу, на протяжении всех лет отец ни разу не усомнился и продолжал преданно выполнять свою работу. Воистину, нам есть чему учиться у наших благородных родителей.
«Альфонсо Колоно и его сестра Иола», — вызвали нас. Взяв любимую за руку и направляясь к двери комнаты совета, я напомнил:
— Иола, что бы ни было, жизнь или смерть, забвение или слава, все это — во имя человечества.
— Да, мой верный брат. Если понадобится, мы вырвем из наших сердец последнюю мысль друг о друге и все свои силы сосредоточим на служении людям. — Мы на мгновение задержались перед дверью, поцеловались, как если бы виделись в последний раз, затем вошли.