— Брат и сестра, — обратился Сен-Жермен, когда мы заняли места за столом напротив него, — вы испрашиваете для себя наивысшую привилегию — привилегию, которой мало кто удостоился на Земле и которая может быть дарована лишь после многих жизней, наполненных бескорыстным умственным и физическим трудом, привилегию быть допущенными в Третью степень. Непростые задачи, которые вы выполняли до сих пор, не идут ни в какое сравнение с теми, какие налагает эта степень. Они поглотят вас целиком, ваша жизнь превратится в непрерывный труд. Хорошенько подумайте над тем, что я скажу сейчас. Третья степень, вместо удовольствия, принесет вам боль, но боль, дарящую радость. Ибо здесь вы поймете наивысшее блаженство страдания, когда результат ваших усилий будет приносить счастье другим. В этом заключается таинство страданий Иисуса. Награда Мастерам сострадания заключается в том, что для них боль, претерпеваемая во имя любви к ближнему, становится источником радости. Он говорил глубоким тихим голосом, задумчиво глядя на человека восточного типа, сидевшего рядом с ним, который, как я заметил, довольно пристально разглядывал нас.
— Брат и сестра, вам хорошо известно, что наша великая работа делается во имя человечества, поэтому мы трудимся во всех сферах, которые могут содействовать его процветанию, — продолжал Сен-Жермен. — Нам еще многое предстоит сделать в этом мире. Вы оба сможете найти себе достойные занятия и помогать Братству на видимом плане. Но если вступите в Третью степень, вам придется уйти из этого мира и трудиться совершенно иначе. Итак, что вы выбираете?
Движимые единым импульсом, мы в один голос ответили:
— То, что сделает нас наиболее эффективным орудием и позволит принести максимальную пользу человечеству.
— В таком случае перед вами открываются два поля деятельности. Брат, позвольте нам сначала узнать ваш выбор. Мы ясно видим вас в должности правителя Италии. На этом посту вы можете принести много пользы. А когда отработаете положенный срок, мы сделаем вас преемником Наполеона, то есть президентом Европы. И здесь ваши способности найдут широкое и полезное применение. Это — первый путь. Избрав же второй, вы станете странствующим монахом, обладающим целительной силой. Вы будете ходить из города в город, прося милостыню, исцеляя болезни и уча людей правде жизни. Так каков ваш выбор?
— Вы можете подобрать кого-нибудь другого на первое место? — спросил я.
— Наше Братство, хотя и немногочисленно, способно удовлетворить любые потребности, — последовал ответ.
— В таком случае пусть другие займут места славы и могущества.
Мне же позвольте скромно служить людям и быть целителем страждущих. Я выбираю второй путь.
Не отреагировав на мои слова, Сен-Жермен повернулся к Иоле:
— Сестра, мы можем предложить вам многое, но у нас есть просьба. Мы не настаиваем на ее выполнении, при желании вы вправе отказаться.
— Я выполню любую просьбу, в чем бы она ни состояла, — ответила Иола.
— 0, не давайте поспешных обещаний. То, о чем мы просим, может оказаться выше ваших сил. Поэтому слушайте. Наполеон любит вас. Этот могущественный человек считает, что в вашем лице он нашел женщину, достойную его любви. Вот почему вы способны оказывать на него столь сильное влияние. Он — не член нашего Братства, хотя мы и создали его. Наполеон эгоистичен по своей натуре. Если же вы станете его женой, то ваши справедливые, лишенные эгоизма желания и советы станут для него законом. Благодаря своему влиянию вы сможете принести много пользы, одновременно очищая и возвышая его душу. Готовы ли вы стать его женой?
Сердце мое почти разрывалось от боли, несмотря на все старания успокоиться. Неужели Иола, победившая великие соблазны, преодолевшая все испытания, прожила свою жизнь напрасно? Неужели теперь перед ней закроется высокая степень и моей любимой придется связать свою судьбу с этим человеком ради его спасения? «О Боже, — прошептал я, — все во имя человека».
— Если я смогу принести пользу в деле моих собратьев, я согласна выполнить вашу просьбу и стать женой Наполеона. — Ответ был четким и твердым, но в голосе ее звучала нота печали.
— А будете ли вы любить его?
— Я буду любить его так, как люблю всех остальных людей, — сказала Иола. — Однако, я не в силах полюбить его, как родную душу.
— Но в единой космической Душе все души родственны, — напомнил Сен-Жермен.
— Это так. Только вибрации делают их разными. Будь число души Наполеона равным моему, я полюбила бы его. Не потому, что пожелала бы этого, а из непреложности, ибо родные души не могут не любить друг друга.
— Истина говорит вашими устами, сестра моя, — подтвердил граф. — Если бы все мужчины и женщины привели свои души в сонастрой с единой космической Душой, то есть обрели одинаковую вибрацию, все любили бы друг друга самой чистой любовью, и не потому, что они этого захотели, а потому, что это соответствовало бы их сути.
На протяжении всего разговора незнакомец с востока не сводил с нас проницательного взгляда. И вот он впервые заговорил, обращаясь к Сен-Жермену:
— Этой сестре не нужно выходить замуж, тем более за Марлеона. У меня для нее есть другая работа. — Его четкий, чуть приглушенный голос заставил меня вздрогнуть. И было от чего! Слова его, даже произнесенные тихо, обладали какой-то странной силой. Сен-Жермен ответил ему низким поклоном и, повернувшись к Иоле, сказал:
— Слово Владыки — закон. С этого момента вы подчиняетесь ему. — Затем он повернулся ко мне и продолжил: — Брат Альфонсо, ваша сестра поедет на восток. Если вы будете упорно работать и исполните выбранный вами долг, то получите право присоединиться к ней позднее. Итак, отныне и всегда она будет трудиться в невидимом духовном мире. Но и отделенная от этого мира, она сохранит способность оказывать воздействие на людей и других земных существ. Великая Иерархия приняла ее в свою внутреннюю ложу, и она покидает вас до тех пор, когда вы сможете присоединиться к ней. Однако, помните: и разделенные физически, вы неразрывны.
Он замолчал и знаком отпустил Иолу, которая, прежде чем выйти из комнаты в сопровождении восточного Владыки, одарила меня долгим объединяющим души взглядом.
— А теперь, брат мой, — сказал Сен-Жермен, — вы переходите под начало Эраля и западного совета, сидящего перед вами. Вам надлежит встретиться с ними завтра утром в замке графа Дюбуа. Можете идти.
Я вышел из дворца и направился к особняку Дюрана. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как мне пришлось покинуть это свое прежнее жилище. Теперь я знал, что все Дюраны были членами Братства вот уже двадцать лет, а Камилла ныне стала мадам Калле. Она оказалась дома и встретила меня очень сердечно. Месье Калле, тоже член Братства, вел себя как старый знакомый, с увлечением рассказывал о выбранном им направлении в медицине. Проведя день в кругу старых друзей и обсудив некоторые вопросы с месье Дюраном, следующим утром я отправился в замок графа Дюбуа, совсем не рассчитывая еще хоть раз увидеть Иолу. Но когда моя карета подъехала к замку, она встретила меня у входа, взяла под руку и провела в наши старые комнаты.
— Мой дорогой Клео, великий Владыка разрешил мне передать тебе еще некоторые инструкции, — сказала она после того, как мы обнялись, радуясь этой непредвиденной встрече. — Знания и сила, которыми мы обладали до сих пор, мизерны по сравнению с теми, что ждут нас в будущем. Завтра мы разъедемся: я — на восток, ты — на запад.
Между нами проляжет полмира, и все же мы будем вместе. Если до сих пор мы общались мысленно на расстоянии, то с этого момента нам позволено встречаться в астральном мире. Наконец я узнала секрет — как выходить из физического тела и улетать далеко-далеко в астральный мир, находясь в абсолютно сознательном состоянии. В течение многих лет я могла покидать свою физическую оболочку, но при этом не умела сохранять полностью способность мыслить. Теперь мне это подвластно, а вскоре станет доступно и тебе.
Итак, пока ты будешь на западе, я стану приходить к тебе и помогать в работе и самосовершенствовании. В этом состоянии, называемом сном, мы станем видеться каждую ночь. Я буду с тобой на западе, когда у тебя наступит день, а ты — со мной на востоке, когда у тебя наступит ночь, а у меня день. Это же прекрасно! Но вся наша жизнь теперь будет полна испытаний, ведь только преодолевая трудности, мы осознаем свою силу и могущество. Никто никогда не может почувствовать собственную силу, не испробовав ее. Так что страдания разовьют наши нераскрытые пока возможности.