— Куда же вы уезжаете, отец?
— В Швецию, дружок, в Стокгольм. Мне удалось перевести туда наши деньги. Правда, недвижимость не унесёшь в кармане. Ничего. Всё верну.
— А что делать мне?
— Вот за этим я и позвал тебя. На территории Эстонии создастся подпольная армия. Вооружают и снабжают её немцы. Пусть. Это прекрасно. Они хотят, чтобы мы сражались с большевиками. Будем. Сегодня наши интересы совпадают. Борьба с красными. С теми, кто идёт с Востока, а главное — с нашими, доморощенными. Им не должно быть пощады. Никому. Вы будете убивать сельских большевиков и энкаведистов. Народ должен бояться. Страх и ненависть. Сейчас же отправляйся в Пириту. Ты помнишь дом Лаура?
— Да, конечно.
— Там тебя ждут.
— Я вас увижу?
— Неужели ты думаешь, я уеду, не попрощавшись с тобой?
— Нет, но…
— Никаких «но», можешь взять мою машину. Только без шофёра. Никаких лишних глаз. Я жду тебя через два часа…
С того дня прошло чуть больше года. За это время случилось так много, что другому человеку хватило бы на целую жизнь. Шесть месяцев из этих десяти они воевали. Отряд Юхансена нападал на хутора и волостные центры, обстреливал машины на дорогах, убивал солдат и офицеров, отставших от своих частей. Пока шла война, большевикам было не до них. Но весной сорок пятого в волость пришли части НКВД, были сформированы отряды самообороны, уполномоченные отдела по борьбе с бандитизмом шарили по лесам. Большинство из них прошли войну, сражались в партизанах. Это были бесстрашные и хладнокровные люди. Дело своё они знали. Этого Юлиус у них отнять не мог.
Вдалеке за болотом начинался лес. На остров доносился пряный запах травы и можжевельника. Пока не взошло солнце и не поднялся над болотом сладковато-гнилостный дух трясины, можно было дышать свежестью леса. Господи! Как всё это было давно! Лес, глубокое и спокойное озеро и человек, которого он теперь зовёт отцом, был дядей Карлом. Тогда Карл Сярг назывался просто землевладельцем. Два небольших хутора, коровы какой-то необыкновенной датской породы. Дядя всегда улыбался, его радовала жизнь. Несколько лет до этого он плавал механиком на английских торговых кораблях, скопил денег, купил землю и хутор. Причём купил всё это в двадцатых годах, когда земля ничего не стоила. Тогда всё продавали. Боялись новой революции.
В мае мать отвозила их с братом Эвальдом на хуторок к дяде. Как хорошо помнит Юлиус те дни! Сначала они ехали на поезде. От Таллина в уезд вела узкая колея, и вагоны ходили по ней маленькие, словно игрушечные. Паровоз напоминал пузатый самовар на колёсах. Он весело свистел на маленьких чистеньких станциях и деловито тащил состав через лес. Деревья обступали полотно почти вплотную, и в вагоне стоял запах нагретой солнцем хвои.
На станции их ждала дядина бричка и сам Карл Сярг, плотный, весёлый, молодой. Потом мать умерла, и Юлиус переехал к дяде. Эвальд учился в школе и приезжал только на каникулы.
Всю зиму Юлиус ждал приезда брата. С его появлением знакомый мир вокруг хутора преображался. Лес переставал быть просто лесом, он становился джунглями, луг за хутором — саванной, озеро — океаном. Их больше не населяли хорошо знакомые Юлиусу люди: арендаторы, хозяева хуторов, пасечники. Они превращались в первопроходцев, а дома — их форты.
Отца Юлиус видел редко. Альфред Пальм не ладил с шурином. Да и дядя недолюбливал его. Как-то зимой дядя Карл пришёл в комнату Юлиуса, сел на край кровати.
— Твой отец и брат уехали от нас, малыш.
— Куда? — Сердце Юлиуса замерло в ожидании чего-то страшного.
— В Россию.
— Зачем?
— Твой отец хотел, чтобы такие, как я, жили так же, как наш арендатор Арвид, он хотел, чтобы у тебя не было шхуны, лошади, этой комнаты. Он хотел, чтобы всё это — наш дом, коров, луга, лес — забрали арендаторы.
— Но зачем?
— Подрастёшь, узнаешь.
— А как же я?
— Ты останешься со мной, мой мальчик, теперь я буду твоим отцом.
В двадцать восьмом Юлиус с дядей переехали в Таллин. Сярг купил особняк на Пярну-мант, теперь он был одним из крупнейших землевладельцев. Юлиус пошёл учиться в закрытый пансион и стал носить фамилию Сярг. Ему было приятно, когда за его спиной говорили: