На мгновение Саил потерял нить рассказа, но только на мгновение, потому что тут же продолжил:
– И вот, как я уже сказал, когда я услышал об этом, брат Иованн, моим смиренным желанием и святым стремлением стало найти тебя и первым примкнуть к рядам будущих твоих последователей. – Саил вопросительно приподнял брови. – Верно ли, что ты в самом деле идешь в Имперский Город, чтобы, обратившись с петицией к нашему святому Викарию, просить разрешения основать новый орден?
Взгляд Брата Иованна был устремлен на далекий шпиль башни.
– Брат, когда-то Бог призвал меня возрождать рухнувшие храмы с помощью камня и кирпича... Теперь камни и кирпич заменят люди.
Он улыбнулся брату Саилу. – Что же до то твоего желания – пока ничего сказать не могу. Орден еще не создан. Но если согласишься идти в Имперский Город, я буду счастлив разделить с тобой компанию.
Саил вскочил, отвешивая поклоны, – голова прыгала, как на пружине.
– Счастлив и горд этой честью, брат Иованн! Саил все еще рассыпался в благодарностях, когда оба двинулись дальше. Саил оказался разговорчивым спутником – он комментировал неприятную перспективу нового дождя, рассуждал о добыче пропитания в этой пустыне, но вдруг спокойное течение их путешествия было нарушено.
Их нагнал быстрый экипаж. Без украшений, но добротного вида, он мог принадлежать знатному человеку или прелату среднего ранга. Стук колес вовремя предостерег монахов, и они отступили на обочину. Четыре резвых тягуна промчали экипаж на приличной скорости.
Пока экипаж грохотал мимо, внимание брата Иованна привлек один из пассажиров, тот, что сидел лицом вперед, слегка выставив локоть в окно. Насколько можно было судить, он был плотного сложения, коренастый, богато одетый. Он был немолод, с седой бородой, хотя коротко подстриженные волосы на голове еще сохраняли рыжий цвет. Толстые губы кривились презрительно, как будто бородач собирался сплюнуть.
– Могли бы нас подбросить, – грустно пробормотал брат Саил вслед экипажу, исчезавшему вдали. – Места полно. Там ведь было всего два путника, верно?
Брат Иованн покачал головой. Его поразили глаза рыжеволосого человека: серого цвета, ясные, недвусмысленно говорившие о сильной воле. Но одновременно в них читался страх. Взгляд рыжеволосого был устремлен в ту невидимую точку, где за сотни миль находился Святой Город.
Покинув вечеринку в Секторе Хроноопераций, Деррон еще не знал, куда пойдет. И только увидев перед собой госпитальный комплекс, он понял, что ноги сами привели его к Лизе. Да, лучше все сразу ей сказать и покончить с их отношениями раз и навсегда.
В общежитии медсестер ему сообщили, что Лиза, бросив курсы, выехала еще позавчера. Сейчас она осваивала другую специальность и делила жилой отсек в верхнем уровне для служащих низших рангов с другой девушкой.
На стук Деррона дверь открыла соседка Лизы. Судя по всему, она была занята своей прической, и тут же удалилась во внутрь отсека, сделав вид, что ничего на слышит.
Лиза все поняла по лицу Деррона. Она встала на пороге, заставив Деррона остаться в коридоре, где его то и дело толкали прохожие.
– Матт, – сказал Деррон. Лицо Лизы было спокойным, как маска. – Мы выиграли бой, берсеркеры отброшены. Он пожертвовал собой и погиб. – И с каким-то облегчением увидел, как дрогнуло лицо Лизы.
– Я ... знала, вы его убьете.
– Бог мой, Лиза! Я этого не хотел! – Он было протянул к ней руку, но вовремя удержался: она медленно, скорбно убрала руки за спину, облокотилась о косяк двери.
– Теперь... ничего сделать нельзя?
– Врачи пытались, но... было поздно. А в прошлом для Матта ничего сделать нельзя – это значит конец нашего мира.
– Мир этого не стоит!
Он пробормотал что-то совсем тусклое и банальное, но дверь уже захлопнулась перед его лицом.
Конечно, если бы Лиза была в самом деле ему нужна, он бы остался. Так думал Деррон несколько дней спустя в одиночестве маленького офицерского кабинета в Секторе Хроноопераций. Он заставил бы ее снова открыть дверь, он выбил бы дверь одним ударом. Всего лишь пластиковая дверь, а за ней стояла живая Лиза!
Но та женщина, к которой он действительно стремился, уже больше года назад скрылась за дверью смерти. А перед этой дверью человек только скорбит, пока не почувствует, – пора возвращаться к жизни. Задумавшись, Деррон не сразу заметил адресованный ему официального вида конверт, толстый и гладкий. Должно быть, курьер оставил конверт на столике Деррона в отсутствие хозяина. Деррон несколько секунд разглядывал конверт, потом вскрыл.
Внутри он обнаружил официальное извещение о повышении в чине до лейтенанта-полковника. "... Принимая во внимание ваши выдающиеся достижения... в ожидании дальнейшего..." К удостоверению были приложены нужные знаки различия.
Деррон тут же забыл о повышении в чине и еще несколько минут сидел, глядя на древний боевой шлем с крыльями, поставленный, как трофей, на книжный шкафчик. Резкий металлический звон сигнала тревоги заставил его рефлекторно вскочить на ноги и броситься к двери. Секунду спустя он уже мчался к брифинг-залу.
Опоздавшие еще занимали места, а один из генералов, начальник отдела персонала, поднялся на кафедру у доски-экрана и начал брифинг.
– Господа, третья атака началась. Это последняя атака, вне зависимости от ее исхода по эту сторону реальности больше берсеркеры нападать не смогут. Она даст нам последний вектор, и мы накроем вражеский плацдарм за границей двадцать первой тысячи лет вниз по линии.
Кое-кто из оптимистов негромко выразил предвкушение победы.
– Радоваться пока рано. Третья атака будет совершена с применением новой тактики берсеркеров. Что-то очень хитрое и опасное – на это указывают все обстоятельства.
Генерал поднял штору над свежеизготовленными картосхемами.
– Как и предыдущая, эта атака направлена на отдельного индивида. Сомнений относительно личности мишени нет. Это Винченто Винченто.
Аудитория встревоженно зашумела. Ведь даже самые малообразованные люди слышали о Винченто Винченто, хотя тот умер триста лет назад, никогда не был правителем, не основал новой религии и не выигрывал сражений.
Деррон постарался сосредоточиться, сел прямее, чувство тяжести в мыслях пропало. Ведь период жизни Винченто он изучал в довоенные годы...
Генерал на кафедре деловым тоном продолжал:
– Жизнелиния Винченто – одна из немногочисленных сверхважных линий, мы за ними следим постоянно вдоль всей эффективной длины. Конечно, берсеркер может к нему подобраться незаметно. Но если враг попытается нанести вред Винченто или любому лицу в радиусе двух миль от Винченто, мы зафиксируем хроноскважину через две-три секунды. То же самое касается попытки взять Винченто в плен.
– Мы ведем наблюдение с момента жизни прародителей Винченто, заканчиваем датой его последней важной работы, то есть до возраста в семьдесят восемь лет. Враг может знать о нашем охранном мониторинге. Поэтому, как я сказал, на этот раз берсеркеры могут применить что-то необычное.
Познакомив аудиторию с деталями экранной охраны жизнелиний от непосредственного покушения, генерал перешел ко второму пункту.
– Хронологически враг проникает в реальное время всего за десять дней до известного суда Защитников Веры над Винченто. Едва ли это совпадение. Представьте, что берсеркеру удается изменить приговор суда и Винченто казнен. Если Защитники сожгут Винченто, влияние берсеркера будет косвенным и не поможет нам выйти на его "скважину".
Не забывайте, что даже смертного приговора врагу добиваться не нужно. К началу процесса Винченто уже семьдесят лет. Если его будут пытать или бросят в темницу, вероятность преждевременной смерти очень велика.
Генерал в первом ряду поднял руку.
– Но разве в реальности с ним не поступили аналогичным образом?
– Нет, это распространенное заблуждение. На самом деле Винченто ни одного дня не провел в темнице. Во время процесса он жил у друга-посланника. После отречения провел годы в комфортабельных условиях под домашним арестом. В это время он ослеп, но успел заложить основы современной динамики. Нет нужды говорить, что от этих работ очень сильно зависит существование современной науки и нас самих. Прошу понять – именно годы жизни Винченто после процесса важны для нас.