— Не помешаю, милок? — у заваленного забора стоял старичок в поношенной телогрейке и облезлом треухе на голове.
— Да, конечно, дедушка, — засуетился парень. — Пойдёмте в дом.
Они зашли в избу, и Женя предложил старику перекусить. Гость не отказался и, спустя пять минут, уже кушал наваристую похлёбку. Парень дождался, когда дедушка поест, налил ему смородиновый отвар и сам присел с кружкой рядом.
— Откуда вы, отец, идёте? Каким ветром в нашу глушь занесло?
— Странник я, сынок. Хожу по свету, смотрю, что, да как. Натура у меня такая. Не могу на одном месте сидеть. Да и любопытно, как люди живут, что творится в мире.
— А что же вас в эту глушь занесло? Здесь живой души на много километров не встретить.
— Ну, тебя же встретил.
— Так я здесь случайно.
— Вот и я случайно.
— А зверья всякого не боитесь? Тут много кто ходит.
— А чего мне его бояться? Я к нему с чистой душой, и они ко мне с тем же. Не зверя, человека бояться нужно. Зверь, он что, кушать хочет, охотится, размножаться хочет — спаривается. От него лукавства ждать не приходится. Он честный всегда. А человек одно в уме держит, а другое говорит. С человеком всегда ухо востро нужно держать.
— Странные вещи вы говорите, дедушка. А как звать то вас?
— Лесовиком зови. Так все меня кличут.
— А я Женька.
— Так вот, Женя, ничего странного нет здесь. Тебя вон, тоже зверьё стороной обходит. Или я не прав?
— Правы. Так вы что, тоже?
— Мутант, ты имеешь в виду? Мы все уже здесь мутанты. Каждый по-своему. Ни один человек на земле не остался таким, каким был до Ужаса. Просто у кого-то это проявляется, а у кого-то нет до поры. У тебя мутация проявилась после контакта с волколаком. Так?
— Так. Вот, — Женька размотал тряпицу и показал культю.
— Болит? — участливо поинтересовался старик.
— Болит.
— Кости у тебя растут быстрее, чем мышцы и кожа. На, вот, тебе мазь. На барсучьем жиру замешана. Поможет.
— Спасибо. А вы тоже это, после волколака?
— Я-то? — засмеялся старик. — Нет. Меня зверушки изначально за своего принимают. А не захочу, так и не почуют совсем. У тебя как получилось-то?
Женька прихлебнул отвара из кружки и рассказал, как потерял кисть, а так же обо всём непонятном, что приключилось с ним в последнее время.
— Ну, что я тебе скажу, — потеребил рукой бороду Лесовик. — Волколак в тебе и свою кровь и человеческую чувствовал. И понять не мог никак, вроде и добыча неподалёку, и волколачий дух рядом. Вот в растерянности и крутился возле тебя. А остальные… Ну и названия придумали! У всех зверушек от создания веков свои названия были, и не надо новые городить. Не хозяин, а медведь, не сыть, а росомаха, не горбатый дед, а лось, не водяной, а сом. Они изначально волколаков сторонятся. Вот в тебе его дух чуяли, поэтому и подальше от тебя старались уйти. Скорее всего, потому что волколаки не отсюда. Чужие они для зверья местного. Не из нашего мира.
— Как это?
— Ну, всё зверьё существовало всегда. А вот эти твари появились только после Ужаса. А до того, о них только в сказках, да легендах рассказывали. Видать, и раньше каким-то чудом прорывались в наш мир ненадолго. Было такое поверье, что в полнолуние некоторые превращались в таких вот чудищ и охотились на людей. Вот так всю ночь лунную охотятся, а к утру опять человек. А те, кто был укушен и выжил, тоже становились такими.
— Так я что, тоже таким стану?
— Не пугайся. Говорю же, сказки всё это сказки и легенды. Человек, когда что-то не понимает, сам домысливает. И фантазия при этом на всю катушку работает. Чем страшнее, тем лучше. Человеческая природа такая. Тебе от них с укусом передалась способность к регенерации.
— Реге… что?
— Регенерация, это восстановление потерянных органов. Вон, у тебя кисть откушенная восстанавливается. И я больше, чем уверен, что и раны на тебе на глазах будут затягиваться. Ну и, вдобавок, скорее всего, у тебя и сила прибавляется, и скорость реакции. А человеческий облик ты не потеряешь. Не бойся.
— Ну, хоть на этом спасибо.
— Что нос повесил? Вокруг одни плюсы. Кисть восстанавливается, зверьё шарахается, организм в лучшую сторону меняется.
— Ага. И из деревни выгнали. Спасибо ещё живьём не сожгли.
— Ну, да. В ваших краях лютуют в этом плане.
— А где не лютуют?
— На севере. Там люди вполне лояльно к мутациям относятся. Точнее, вообще не относятся. Просто не обращают внимания.