- Значит, ты не веришь в Бога, но веришь в святых? - Том усмехнулся, явно забавляясь моей логикой. - И ты действительно видел, как рука святого Квентина отпирала эту дверь? Ты уверен, что тебе это не померещилось?
- Силуэт был слабым – но нет, это было не просто мое воображение. Когда святые помогают мне, они не всегда становятся такими видимыми, но их помощь вполне реальна, - настаивал я.
Том криво усмехнулся, и я почувствовал, как мое лицо начинает гореть.
- А как насчет тебя? - Сердито спросил я. - Ты сражаешься с существами из ада. Ты веришь в Бога?
Он выглядел задумчивым.
- Это хороший вопрос, Вульф, и, по правде говоря, я не уверен. Джон Грегори, мой учитель, однажды сказал нечто, что подводит итог тому положению, к которому я двигаюсь. Он сказал мне, что раз или два сталкивался с такой крайней опасностью, что у него почти не было надежды выжить. Но потом-именно в этот невозможный момент-он почувствовал, что ему помогает какое-то невидимое присутствие.
- Он думал, что это Бог? - Удивленно спросил я.
- Или, может быть, посланник Бога. - Том Уорд пожал плечами. - Ну, Вульф, на сегодня хватит теологии. Теперь перейдем к более нужным вопросам. Когда ты уходил из дома Джонсона, ты сказал этому старику, чтобы он накормил плененных ведьм? - он спросил меня.
- Ну конечно, - фыркнул я. - Я знал, что меня не будет некоторое время. Даже если они ведьмы, я не хочу, чтобы они умерли из-за недостатка воды или пищи.
- Вот именно! В таком случае веди меня к дому Джонсона, и мы посмотрим на них.
Вскоре я уже доставал из кармана ключ от входной двери Джонсона и впускал нас внутрь.
Не теряя времени, мы спустились прямо в подвал. Пахло ужасно мочой и другими отходами жизненной деятельности. На стене тускло мерцал факел.
Когда мы вошли, большинство ведьм уже спали, и в комнате эхом отдавался их храп. Возможно, храп - это болезнь, которую они подхватили у Ведьмака Джонсона, подумал я про себя. Одна или две уже проснулись и злобно уставились на Тома. Одна громко фыркнул три раза. Его плащ и посох выдавали его, но я не сомневался, что даже без мерцающего света Факела они все еще смогут почувствовать, что он Ведьмак.
Он прошел вдоль камер, останавливаясь у каждой из них, а затем внезапно остановился у той, из которой сбежала ведьма. Он внимательно осмотрел погнутые прутья и покачал головой.
- Это говорит о невероятной силе! - воскликнул он, но я почувствовал, что это замечание адресовано скорее ему самому, чем мне.
Он двинулся дальше, но снова остановился у последней камеры рядом со стеной. Женщина внутри внимательно наблюдала за ним, но на ее лице не было ни ненависти, ни гнева – только печаль.
- А как тебя зовут? - Спросил ее Том очень мягким голосом.
- Они зовут меня Дженни, - ответила она шепотом.
Он вздрогнул, как будто это имя было для него ударом. Он даже сделал небольшой шаг назад, и я подумал, не думает ли он о погибшей ученице.
Я подошел к нему вплотную.
- Это Миссис Чичестер, та самая ведьма, о которой я тебе рассказывал. - Ее муж постоянно протестует против ее невиновности и умоляет Ведьмака Джонсона освободить ее. Это тот самый человек, о котором я тебе рассказывал, – он нанял этих головорезов, чтобы те напали на Джонсона на Хай-стрит.
Том кивнул и поманил рукой Миссис Чичестер. Она встала со скамейки и осторожно подошла к решетке.
- Миссис Чичестер, вы не будете возражать, если я немного подержу вас за левую руку? Есть кое-что, что мне нужно знать. Это поможет мне принять решение, - мягко сказал он ей.
Не колеблясь, женщина сделала это, и он схватил ее за руку не более чем на пару секунд. Затем он отпустил ее и улыбнулся ей.
- Мне очень жаль, что вас посадили в тюрьму. Это было ошибкой, и она никогда больше не повторится. Вы скоро вернетесь к своей семье.
Она улыбнулась Тому и попыталась заговорить, но не смогла произнести ни слова, и слезы потекли по ее щекам.
Том повернулся ко мне лицом.
- Выпусти Миссис Чичестер и проводи ее домой, - сказал он. - Она вовсе не злобная ведьма. Она может использовать немного магии, но она добрая.
- А как же Ведьмак Джонсон? - Запротестовал я. Я был рад, что миссис Чичестер освободили, но представил как рассердится Джонсон. - Он просто взбесится, когда узнает, что мы натворили!
- Оставь Джонсона мне, - сказал том. - А теперь, как только ты отведешь Миссис Чичестер к ее мужу, возвращайся прямо сюда и ... - он запнулся на полуслове и смущенно улыбнулся. - Мне очень жаль, Вульф. Кажется, я отдаю тебе приказы, как будто ты мой ученик. Я бы хотел, чтобы ты это сделал. Это бы мне очень помогло, но это просьбы, а не приказы.
Я улыбнулся в ответ.
- Конечно, я не возражаю. Я вернусь, как только смогу.
- Благодарю тебя, Вульф. И еще одно – где живет этот старик?
- Генри Миллер?
- Да.
- На главной улице, дом тридцать семь - ответил я.
Я недоумевал, зачем ему это знать, но вместо этого взял связку ключей, отпер дверь камеры и сделал так, как просил Том.
На улице все еще моросил дождь. Я молча шел рядом с миссис Чичестер. Я хотел поговорить с ней, но не знал, с чего начать. Что вы можете сказать женщине, которая была несправедливо заключена в тюрьму в течение многих месяцев? Теперь я видел контраст между Томом Уордом и Ведьмаком Джонсоном. Они оба были Ведьмаками, но подходили к этой работе совершенно по-разному. Джонсон был вспыльчивым, рассудительным и импульсивным человеком. Уорд был тихим, задумчивым, а также добрым и справедливым.
Полчаса спустя я оставил мужа и жену обниматься на крыльце их коттеджа. Они оба плакали от радости, и меня снова поразило, как ужасно, должно быть, страдала Миссис Чичестер, и как несправедливо было ее заточение.
Вернувшись в дом Джонсона, Том Уорд все еще был в подвале; он разговаривал с ведьмой в шестой камере справа. Ее звали Гвен Рэддл, и я терпеть ее не мог. Она постоянно ковыряла в носу и плевала на левую туфлю. Я заметил, как старый Генри деловито выплескивает воду из камер, бормоча что-то себе под нос. Том явно не терял времени даром, приводя его сюда.
Заметив меня, Том подошел к лестнице и поманил меня за собой. Мы поднялись на кухню, и я увидел томатный суп, кипящий в кастрюле на плите – она была полной! Он жестом пригласил меня сесть, затем разлил его в две миски и поднес к столу.
Он заговорил, после того как отхлебнул из чашки.
- Ты не возражаешь, если я задам тебе несколько вопросов, Вульф? Если я стану слишком любопытным, просто скажи мне, чтобы я не лез не в свое дело! - сказал он с усмешкой. - Прежде всего, сколько тебе лет?
- Мне четырнадцать, - сказал я ему. - В следующем году мне исполнится пятнадцать – шестнадцатого февраля.
Том тихонько присвистнул.
- А я думал, что ты старше, судя по твоим манерам и речи, у тебя старая голова на молодых плечах.
Я улыбнулся, довольный комплиментом.
- Как давно ты стал монахом, Вульф? Сколько времени ты провел, работая на Джонсона? - он хотел это знать.
- Мое послушничество началось почти год назад, и я работаю у Ведьмака Джонсона уже шесть недель, - ответил я.
Том на мгновение задумался. Когда он снова заговорил, голос его звучал задумчиво.
- Я все думал о тебе, Вульф. Помнишь, ты говорили мне, что Джонсон определил определенные критерии для монаха, когда собирался написать свою книгу? Ты хоть представляешь, что это было?
- Как я уже говорил, аббат не сказал ... - Я пожал плечами.
- Догадайся сам - перебил он меня. - Как ты думаешь, что это могло быть?
Я на мгновение задумался над этим вопросом.
- Ему нужен был кто-то, у кого был бы хороший почерк. Это было бы очень важно - сказал я.
- Конечно. А сколько монахов в вашем аббатстве, Вульф? - Спросил том.
- Восемьдесят четыре, включая пятерых послушников. Теперь, когда я ушел, восемьдесят три.
- Значит, ты был лучшим писцом из всех них?