— Всю охоту испортил…
Интересно, что сказал бы по этому поводу медведь?
Лемминги
Занимались мы изучением рыб в северных реках. Стояло лето, мы жили в брезентовой палатке, но одевались тепло: в Арктике даже летом погода холодная. На ночь приходилось залезать в спальные мешки, утеплённые мехом. В моём отряде, кроме меня, работали четыре рыбака. Все они носили фамилию Малыгиных, хотя и не являлись родственниками. Все четверо — молодец к молодцу: смелые, предприимчивые и всё умели делать: рыбу ловить и парусом управлять, и избу построить, и хлеб испечь, и одежду сшить. Они были поморы из села на реке Мезени, впадающей в Белое море. С Мезени весь народ такой дельный.
Иначе и нельзя — пропадёшь в этих суровых краях, если не будешь мастером на все руки.
Прожили мы на одном месте недели три, и пришло время перебираться к верховью реки. Сняли палатку и стали грузиться в лодку. Среди всякого добра был у нас в запасе мешок с рисом. Ели мы пшённую и гречневую кашу, а рис берегли, чтобы полакомиться в последние дни работы. Пришла очередь нести в лодку и наш заветный мешок. Подняли брезент и ахнули от удивления — рис исчез! Остался пустой мешок.
— Приятного аппетита! — уныло пошутил я. А сам никак не мог понять, куда мог деться мешок риса. Значит, кто-то стащил. Но кто? В милицию не позвонишь, когда вокруг тундра, в которой деревце трудно обнаружить, а телефонные будки вообще не встречаются.
— Лемминги, — мрачно сказал один из Малыгиных и показал на маленькие дырочки в мешке.
— Они, — подтвердил второй.
В тот год в тундре было видимо-невидимо полярных мышей — леммингов. Это очень приятные зверьки — туловище плотное, короткое, хвостик очень маленький, и его не видно в пушистой рыжевато-серой шёрстке. Это они и перетаскали во рту в свои норы целый мешок риса. На всю зиму запаслись. А нам на новом месте снова пришлось есть пшённую и гречневую кашу.
— И как это не уберегли рис? — сокрушались Малыгины.
А я улыбался. Малыгины с удивлением смотрели на меня, но ни о чём не спрашивали. А если бы спросили, не знаю, что ответил бы им.
Ведь я представлял, как лемминги в своих норках, сняв тёплые шубы, по вечерам варят себе на ужин вкусную рисовую кашу.
Ценная находка
— Мы старые пираты, нам всё нипочём! — любил повторять Климыч, начальник экспедиционного отряда, в котором мне довелось работать на северном побережье Аральского моря.
Вообще-то нашего начальника звали Николаем Климовичем, но, посудите сами, что за пират с таким именем, потому и нарекли его Климычем — всё немного посердитей…
Однажды наш отряд в составе трёх человек остановился в рыболовецком колхозе на берегу залива Сары-Чаганак, и здесь заинтересовал нас рассказ старого казаха-рыбака о том, что он знает место, где из крутого берега моря выступают огромные кости. Казах был почтенным в колхозе человеком, аксакалом, как принято называть таких людей у казахов, и заподозрить старика в выдумке мы не имели права.
…Когда-то, будучи мальчишкой, он пас с отцом овец. Ночью у костра и поведал ему отец легенду о богатыре-охотнике… Великаном был охотник, головой облаков касался. Когда, умирая, упал на землю, дрогнули окрестности, будто обвал в горах случился. Давно это было, не одна тысяча лет прошла, а многие казахи до сих пор побаиваются проходить мимо того места, где упал богатырь.
— Мы старые пираты, нам всё нипочём! — сказал Климыч и стал упрашивать рассказчика показать нам богатырские кости. Еле упросил.
Рано утром вышли мы из посёлка. Старик ехал на осле, а мы двигались пешком. Долго шли, километров пятнадцать прошагали под палящими лучами солнца. Наконец провожатый остановил осла и, показывая на крутой морской берег, произнёс: «Мерген-Сай».
— Овраг охотника, — перевёл Климыч.
Казах сошёл с осла, с трудом вскарабкался вверх по склону метров на тридцать и замахал руками. Мы поднялись к старику.
— Здесь. Искать надо.
Мы, как муравьи, стали ползать по откосу, но никаких костей не находили. Прошёл добрый час, а поиски наши были безрезультатны.
— Может быть, вернёмся? — предложил я.
— А может, отпустим старика, а сами останемся, — возразил Климыч.
Так и сделали. Климыч поблагодарил аксакала, подарил ему новые ботинки, старик спустился вниз, сел на осла, крикнул на прощание: «Здесь. Искать надо!» — и мы остались одни.
Солнце жгло немилосердно, мы дышали, как рыбы, выброшенные на песок, и медленно продвигались по склону оврага.