Люди попадались ещё более колоритные, нежели архитектура. На хуторе, да и во многих станицах одежда мало чем отличалась от крестьянской, может только качество получше. Народ в основном ходил в штанах, рубахах, да и сапоги были далеко не у всех. Более того, нормальная обувь была у взрослых мужчин, а в основном местные носили поршни или ходили босиком. Наверное, это одежда рабочая, я особо не вникал. Здесь же чувствовалась столица, и народ одевался иначе. Несмотря на жару, казаки все были в зипунах, шароварах, добротных сапогах и овечьих шапках. Оборванцев и нищебродов я не заметил, может, все в полях работают. Удалось более-менее разглядеть женскую одежду. По дороге такой возможности не было, по крайней мере, десятки – молодух не выходили встречать нашу толпу с хлебом и солью. Разнообразные сарафаны, надетые поверх рубах, кто-то носил шаровары, на головах в основном платки, более похожие на тюрбаны и какие-то странные двурогие шапки[7]. Вид нарядный и богатый. Оно и немудрено, публика не очень походила на крестьян, скорее всего это и есть казачья верхушка. Увидел несколько всадников в халатах, с раскосыми лицами явно не казацкого происхождения. Пахом пояснил, что это союзные калмыки и ногайцы.
Но вообще местный народ выглядел не очень. Если с низкорослостью я ещё свыкся, то тяжело было привыкнуть к обилию лиц, изуродованных оспой. Да и вообще, чистотой кожи мог похвастаться далеко не каждый. Особенно это заметно у девушек, которые всё-таки иногда встречались. Мужику смазливое лицо без надобности, времена не те. Плюс отсутствие стоматологии тоже не шло на пользу пейзанам, это я по жене Кирилла сужу. Бабе не более сорока пяти, а выглядит как старуха из моего времени, ещё и без зубов. Про запахи даже рассуж-дать не хочу, на них мой нынешний организм не реагировал. Иногда пробивалась брезгливость жителя иной эпохи, но я быстро гасил это чувство. В качестве одной из приоритетных задач обозначил купить зубную щётку и мел. Здоровье у Дёмки как у космонавта, но бережёного бог бережёт, особенно это касается зубов.
Наш отряд, состоящий примерно из трёх десятков человек, был одет попроще местных. Шаровары, зипуны в основном синие, разного вида овечьи шапки. Кроме трёх казаков, присланных за охотниками из столицы, мало кто мог похвастать какой-то дополнительной выделкой одежды и тем более оружия. Как я и предполагал, в массе своей молодёжь вооружена пиками, саблями и пистолетами, редко кто вёз ещё и ружьё. Примерно четверть вела завод-ных лошадей, поэтому я особо не выделялся.
Странно, проснулся в этом мире, а уже прошла неделя с момента разговора со старостой старообрядцев. Решил больше не заниматься подсчётом всякого рода временных нестыковок, а просто приветствовал радостного Дёмку. Под пересказ прошедших событий погружаюсь в воспоминания моего нынешнего тела.
Два старших казака устроили нам настоящий экзамен. Вернее, это для Пахома был смотр умений и навыков. Для нас с братиком, который сильно переживал, это было самой настоящей мукой и стыдом. На небольшой полянке с утра мы с молодым казаком расставили соломенные макеты, где началась проверка на владение саблей и пикой. Мне предстояло повторить всё за своим новым напарником. Пахом быстро проскакал перед копнами, лихо орудуя саблей, далее развернул коня и повторил. Филиппу что-то не понравилось. Он подозвал к себе экзаменуемого и некоторое время эмоционально указывал на ошибки. Попытки после десятой два аксакала одобрили действия уже порядком вспотевшего казака. Но по их кислым минам было понятно, что ему выдан большой аванс.
С пикой повторилось примерно то же самое. С учётом того, что на улице было градусов тридцать, разрешения пить и тем более отдыхать никто не давал, то испытуемому было тяжеловато. Хотя кроме пота, которым окрасилась рубаха из некрашеного полотна, особой усталости он не проявлял. Я времени даром не терял – пробежался, сделал разминку, упражнения на растяжку и далее начал отрабатывать пару движений с саблей, которые мне показал в дороге Рватый.
– Ну чего ты ею, аки дубиной, орудуешь. Мы же с тобой уже почитай два часа бьёмся, а ты всё не можешь по кукле ентой попасть, – не выдержал Кирилл и дал волю чувствам.
После того, как Пахом закончил, мы подправили макеты, и казаки принялись за вторую жертву. Пот залил не только мои глаза, но возникло ощущение, что насквозь промокли даже сапоги. Дышу как загнанный лось, правая рука онемела, голова гудит от нестерпимой жары, горло пересохло, как арык в пустыне, но эти два экзекутора даже не думали давать мне перерыв. Наконец после очередного прохода оба одновременно махнули рукой и объявили небольшой перекур. Я сел в тенёк под деревом и приложился к фляге с тёплой, но такой вкусной водой. Старшие казаки достали трубки и задымили, Пахом просто молчал и сидел рядом.