– А ну, тормозни, – встрепенулся я, пристально всматриваясь в толпу прохожих.
– Что случилось? – поинтересовался адъютант.
Водитель стал припарковываться, а я слегка подрагивающим от волнения голосом ответил:
– Помните, я рассказывал о диверсантах, которых выслеживал под Москвой да упустил, но комендантскую роту вывел на другую группу? Как пример ставил?
– Помню, пять девчат они зарезали и водителя.
– Описывая тот случай, я отметил, что уверен, что лейтенант там был из наших, вырос в Союзе.
– И что?
– Вот там видишь лётчика, что лыбится с двумя девицами? Это он.
– То есть это тот самый диверсант?! – сразу же взревел стралей, лапая кобуру на боку. Да и водитель тоже насторожился.
– Не дёргайтесь, а то внимание привлечёте.
– Так брать его надо! – был крик души адъютанта батальона.
– Ага, потом следователи НКВД тебя отблагодарят промеж ушей. Но спасибо точно не скажут. Ну возьмём мы его, возможно, даже живым, во что я не особо верю, подготовка у вас не та, а меня он близко не подпустит, узнает. Время потеряем – пока допросят, всё выяснят, сообщники уйдут. Нет, нужно к нему прицепить наблюдателей, чтобы он поводил их по укромным местам, к своим помощникам в городе, выдал тех. Всю сеть надо вскрыть, а не одного диверсанта отловить.
– Толково говоришь. Что предлагаешь сейчас делать?
– Нужно вызвать наряд, позвонить в НКВД. Вон на углу таксофон. Мне нельзя выходить, он меня сразу узнает, успел тогда рассмотреть.
Я и так сполз с сиденья, стараясь не высовываться.
– Тогда я иду, – решил батальонный адъютант.
– Идите, только не смотрите в его сторону. Ведите себя как обычно. Как телефонистка свяжет вас с нужным управлением, сообщите свои данные, потом – что опознали и обнаружили диверсанта, который участвовал в убийстве девушек и водителя неделю назад. Скажите, где находится этот «лётчик», внешнее его описание, на какой улице, возле какого дома. Дальше они сами разберутся, что делать, это специфика их работы.
– Понял.
Старлей покинул машину и прогулочным шагом двинул к таксофону, козыряя командирам. В кабине он пробыл минуты две, потом купил в киоске бутылку лимонада и вернулся.
– Ох и палит, хоть и вечер, – влез он в машину и завозился, устраиваясь поудобнее на переднем пассажирском сиденье. – Ночью точно дождь будет.
– Что сказали? – Попив лимонаду, я вернул бутылку хозяину.
– Сказали ждать на месте и сопровождать издали этого лейтенанта. Когда прибудут их люди, ехать к ним в управление. Отписываться будем.
– Понятно. Всё как обычно… Кстати, как он там, а то я не вижу?
– Болтает ещё, – ответил водитель, которому через зеркало заднего обзора было удобнее наблюдать за диверсантом. – Интересно, чем он их так привлёк, вон как гогочут гусыни.
– Ага, он и тех девиц также заговорил. Язык подвешен, общаться умеет. У немцев такие наверняка особенно ценятся. Там лимонад остался?
– Не, допил, – сообщил водитель, показывая пустую бутылку.
И мы замолчали в ожидании наружки из управления НКВД.
Как сообщил старлей, описание нашей машины и её номер он дал, найдут нас быстро, если лейтенант никуда не денется. А тот всё болтал, и до нас доносились взрывы смеха, хотя мы метрах в тридцати от них стояли.
– О! – встрепенувшись, воскликнул водитель. – Ещё один командир к тому диверсанту подошёл. Вроде стрелок, петлицы малиновые. Звания не разглядеть, далеко.
– Да не крутитесь вы, внимание привлечёте, – посоветовал я. – Эх, выглянуть не могу, посмотреть, знаю я этого неизвестного командира или нет. Из той же он четвёрки или это местный кадр, завербованный немцами.
Тут в окно старлею постучалась женщина цыганистого вида с корзинкой цветов.
– Купи, красавец, недорого, – заулыбалась она золотыми зубами.
– Идите, гражданка, – отмахнулся тот, опуская стекло.
– Уезжайте, – коротко ответила женщина приказным тоном, после чего, оставив оторопевше застывшего старлея на месте, стала прогуливаться и предлагать цветы другим прохожим.
– Поехали, чего ждём? Видите же, наружна прибыла.
– Так это они?! – с восхищением протянул старлей, пока водитель запускал двигатель. – Во дают…
– Это их работа.
Мы доехали до управления, где нас всех троих направили к следователю, который вёл это дело. Конечно, детали операции до нас не доводили, даже подписку о неразглашении взяли, но очень подробно опросили, а мне дали посмотреть ещё мокрый снимок, где вместе со знакомым лейтенантом, сейчас он был мамлеем-лётчиком, стоял ещё один, в звании майора. Вот его я не знал, о чём честно сообщил. В первый раз видел.