– Шампунь пьем? – глянув на бутылку, нагло спросил широколицый. – На наши деньги?
– Кто вы такие? Кто вас сюда впустил? – возмущенно спросил Паша.
– А кто нас может остановить? – хмыкнул остроносый. – Мы – мафия, мужик. А мафия не спрашивает, когда приходить…
– Я смотрю, ты нехило здесь устроился, мужик, – прогрохотал его дружок. Он нарочно отвел в сторону полу своей куртки, чтобы Паша увидел рукоять пистолета. – Шампанское, секретутка супер-пупер…
Он похотливо глянул на Ларису, и ее передернуло от омерзения. Но сказать в ответ ничего не смогла. От сильных переживаний у нее перехватило горло, да и нормальные слова вдруг вылетели из головы, остались только нецензурные. А ненормативная лексика сейчас могла лишь обострить ситуацию.
– Лариса – не секретутка! – возмутился Паша. – Лариса – моя жена!
– А ты чего орешь, мужик? – Широколицый подошел к нему, схватил за грудки, припер к стене.
Паша не мог похвастаться атлетическим телосложением, но и слабаком он не был. Однажды Лариса своими глазами видела, как он кулаком уложил на землю гораздо более крепкого на вид мужчину. Но сейчас она не хотела этого видеть. Поэтому посмотрела на него умоляюще. И головой покачала. Дескать, не надо распускать кулаки: не тот сейчас случай. Ведь это бандиты, и в одиночку с ними воевать бессмысленно. И смертельно опасно.
Паша уловил ее взгляд и опустил руку. Он и сам понимал, в какой ситуации оказался.
– Ты лучше думай, как с нами рассчитываться будешь, – разжимая руки, сказал широколицый.
– А я вам что-то должен? – пальцами поправляя помятый ворот куртки, дрожащим голосом спросил Паша.
– Это наша земля. И все, кто на ней работают, платят нам!
– Кому «вам»?
– Боцману платят! А я Михей. Мы с Шуляком на этом участке работаем, – кивнул на своего дружка широколицый. – И все вопросы решаем. А вопрос у нас простой – кошелек или жизнь? Если платишь, живешь, если нет – идешь на удобрения… Хочешь, чтобы тебя с навозом смешали?
– Сколько? – вмешалась в разговор Лариса.
– Ну, ты, цыпа, натурой можешь отдать! – глумливо хохотнул Михей, дыхнув на нее перегаром.
– Я не цыпа! Я главный бухгалтер. И не надо грубить, если вы хотите о чем-то договориться, – стараясь казаться спокойной, выговорила она.
– Ух ты, расхорохорилась! Главный бухгалтер… – передразнил ее Шуляк.
– За что мы должны платить? – спросил Паша.
Он встал так, чтобы загородить Ларису от алчно-похотливых взглядов непрошеных гостей.
– За крышу… Знаешь, что это такое?
– Догадываюсь.
– Еще бы ты не догадывался! Мы в Красностальске всем уже крышу поставили. А как до тебя не добрались, до сих пор понять не могу… Наверное, хорошо прятался, да?
– Я ни от кого не прятался.
– Да, но года два работаешь без нашей защиты. Или три? Сколько там?
– Четыре. Четыре года без вас обходился. И еще столько же обойдусь.
– Не выйдет, – покачал головой Михей. – Тут где-то махновцы бродят; если нас не будет, они тебе тут все сожгут. И жену твою всей толпой отхороводят. Тебе это нужно?
– Есть милиция…
– Какая милиция? Там все уже куплено… Хочешь в этом убедиться? Сейчас мы твою жену в два ствола отстреляем, а ты к ментам давай, посмотрим, что они сделают… Ну чо, начнем? – расстегивая штаны, спросил Шуляк.
– Сколько вы хотите? – бледный как полотно спросил Паша.
– А сколько можешь? – ухмыльнулся Михей.
– Много не могу… Я же не золото добываю… Ну, тысячу долларов в месяц…
– Не смеши!
– Две… Ну, три тысячи! Больше не могу. Честное слово!
– А слово у тебя точно честное?
– Да!
– Отвечаешь? – в упор глядя на Пашу, спросил Михей.
– Да.
– Смотри, если кинуть нас хочешь, мы с тебя жестоко спросим!
– Три тысячи! Больше не могу.
– Идет!
Лариса облегченно вздохнула. Производство у Паши небольшое, но три тысячи в месяц для его бизнеса не катастрофа. Не хотелось, конечно, терять такие деньги, но и без них можно обойтись. Бизнес в развитии потеряет, и пояса придется подтянуть, но все это не смертельно.
– Значит, по три тысячи в месяц… Шуляк, ты у нас целых три класса окончил; а ну-ка, посчитай, сколько за четыре года накапало! – весело подмигнул Паше Михей.
Но ни он, ни Лариса не разделили его радость. Шуляк не стал утруждаться точными расчетами.
– Что-то около полтораста штук! – выдал он оглушительную цифру.