Полицаи взяли в плен троих красноармейцев, те пытались броситься в рукопашную и подороже продать свои жизни, но силы были неравны, и предатели скрутили бойцов. Также в кустах были найдены трое тяжело раненных красноармейцев вместе с командиром, остальные были убиты.
Зубило подошел к раненым, и сказал:
- Ну что, гарантировал я вам господа кацапы жизнь, но вы же не захотели, послушались жида своего.
Один из раненых попытался кинуть палку в главпредателя, но палка не долетела, мало того бойцы плохо питались в последние дни, так еще и потеря крови и раны сил не добавили.
- Эй ты, Шмон-Штон, или как там тебя, иди сюда.
Шпон подбежал к Зубилу, и подобострастно спросил:
- Да господин начальник полиции?
- Возьми вот это и добей эту падаль, - и Зубило протянул винтовку одного из красноармейцев со штыком.
Шпон взял винтовку, и сначала подошел к советскому лейтенанту. Лейтенант стонал, глядя с ненавистью на предателей, видимо граната Шпона разорвалась рядом с ним, живот лейтенанта был распорот осколком и кишки лежали рядом.
- Не трогай жида, он сам сдохнет, пусть помучается, заколи остальное отродье, и пошли отсюда.
Шпон подошел к раненным и бесстрастно как робот, проколол штыком сперва одного раненного, затем второго и потом третьего. Повернулся к Зубилу, и доложил:
-Господин начальник полиции, ваше приказание выполнено.
Полицаи развернулись и пошли к деревне, подгоняя прикладами связанных пленников, не успели они пройти десяти шагов, как раздался выстрел, и Шпон упал. Развернувшись ренегаты увидели лейтенанта, целившегося из ТТ в них, и ударила очередь из ППД. Это сам Зубило добил смертельно раненного лейтенанта, до конца выполнившего свой долг.
Когда же Хруст осмотрел Шпона, он понял, что теперь остался в этом месте один, пуля из ТТ лейтенанта, вошла в затылок Шпона. Не промахнулся лейтенант, и с тридцати метров насмерть поразил братка. Хруст встал и взяв из остывающей руки Шпона винтовку со штыком, подбежал к лейтенанту, и начал того колоть штыком и бить ногами.
А лейтенант уже был мертв, убитый очередью Зубила, и ему уже было все равно, Хруст же продолжал терзать мертвое тело героя...
Внезапно кто-то, чем-то тяжелым ударил по голове Хруста, и тот опомнился, в руках у него была винтовка, штык которой отломился. Сапоги, и брюки Хруста были в брызгах крови, рядом стоящий полицай, усмехнувшись, спросил:
- За що, ты жидов так не любиш?
- За все, он сука моего братана завалил понял, не лезь в душу, пошел нахрен.
Откинув окровавленную винтовку Хруст развернулся, и широко зашагал в сторону деревни, за ним вприпрыжку помчался давешний полицай.
У крайнего дома предатели уложили своих погибших, семь человек, причем один из них был Шпон. Тут же на грузовичок, оставшийся от Советской власти, селяне грузили троих тяжелораненных полицаев. Двоих легкораненых осматривал фельдшер, то есть бывший фельдшер, ставший полицейским.
В тени у амбара Зубило устроил допросную для пленных красноармейцев, за вынесенном из какой-то избы кухонном столом, на лавке сидит Ярощук, и рядовые предатели подвели к нему первого пленного, чернявого кавказца.
- Кто ты такой, - спросил Зубило.
- Красноармеец Егише Саакянц.
- Сколько вас было в лесу, что вы там делали, зачем напали на немецкую колонну?
- А ты сам кто такой подстилка фашистская, какого черта, я должен тебе отвечать?
- Смотри армяшка какой смелый, я Ярощук начальник полиции волости, отвечай на вопросы сука носатая.
- Ты не Ярощук, а яросука можешь стрелять меня, я больше ничего не скажу.
На все остальные вопросы начальника волостной полиции, армянин не отвечал, или отвечал гордым молчанием, а глаза его поливали ненавистью и Зубило и его помощников.
- Ну, не хочешь, как хочешь, не будем мы тебя расстреливать, просто повесим, увести.