К Вовчику обратился знакомый барыга, взявший у комерсов в долг двадцать тонн зелени. Долг отдать не смог, и его начали душить. Один из лопушков, разозленный беспрестанными «завтраками» должника, прошелся "по маме" барыги. По всем понятиям это было беспределом.
Комерсов развели, а бырыгу отбили. Знакомый принес в общак бригады пять кусков американских денег, лохам же прописали штраф. Сегодня они должны были принести в клювике еще два куска.
— Здорово, пацаны! — поприветствовал он своих бойцов, лихо заруливших во двор на черном, наглухо тонированном «Мерседесе». — Сами не спите и другим не даете.
Из салона, угнанной польскими братками по заказу братвы российской, машины донеслось радостное ржание. Через секунду открылись дверцы автомобиля, и последовал неизменный ритуал с обниманием. Учебным пособием отечественного криминала был известный голливудский триллер "Крестный отец".
Пара бойцов представляла собой грозно-комичное зрелище. Один из них, бывший борец с бычьей шеей и переломанными ушами, весил около полутора центнеров и ростом был почти два метра. Погоняли его Малышом. Второй, с кликухой Квадратный, в прошлом дзюдоист — легковес, едва доходил своему напарнику до плеча, но в стычках брал свое звериной яростью и неустрашимым бойцовым духом.
К любимой кафешке, где была назначена встреча, подкатили через десять минут. Успели. Малыш бросил машину около входа, перегородив и без того узкий проезд. Сзади раздался возмущенный сигнал клаксона — какой-то фраерок пытался протиснуться между бордюром и сверкающим боком «мерина».
— В очко себе погуди, — беззлобно посоветовал ему борец. — Не трамвай, объедешь.
— Места же мало, — лепетал потенциальный терпила. — Неудобно.
— Стесняешься?
Братва заржала. Не найдясь, что ответить на одну из многочисленных примочек блатного мира, фраерок включил заднюю передачу.
— Вазелин не забудь! — донеслось ему вслед.
— Ну что, Троцкий, пошли лохов стричь! — хлопнул по плечу своего бригадира дзюдоист.
Фамилия у Вовчика была Васькин, а революционное погоняло он получил еще в студенческие годы, подрабатывая «ломщиком» чеков у валютной «Березки». Тогда его приметили деловые и предложили съездить в Ригу — за популярными магнитолами "Sharp 900". Им требовался охранник, да и тягловые услуги были не лишними.
В прибалтийской гостинице, администратор, прочитав фамилии вояжеров в их паспортах, рассмеялась:
— У вас здесь что? Третий съезд РСДРП?..
Фамилии деловых были Урицкий, Коган и Красин.
— А вы, молодой человек, наверное, Львом Давидовичем будете? — пошутила она, принимая паспорт от Вовчика.
Кличка с той поры приклеилась намертво…
Время было обеденным, и зал оказался переполненным. Лопушки, занявшие столик в дальнем углу, были в одинаковых костюмах, дорогих очках с тонкой оправой, и сверкали аккуратными набриолиненными проборами коротких причесок. Бывшая комса.
Рядом сидел лысый дедок в старом, потертом пиджачке и дешевом батнике, из-за ворота которого выглядывал краешек непонятной татуировки. По виду — типичный бухгалтер, возможно мотавший срок за финансовые махинации. Вовчик так и подумал, решив, что старик и будет вести расчет.
— Ну что братишки, хрусты приготовили? — задал он вопрос, присаживаясь за столик.
— И давайте по быстрому. Раз срослось — перетерли, посчитали, разбежались, — добавил Квадратный.
— Мы вам ничего не должны! — с упрямым отчаянием в голосе ответил левый терпила.
— Погоди, погоди… Как это не должны? На терке счет вам выставили? Вы согласились?
— Мы не соглашались, — вмешался в разговор правый лопушок.
— Но промолчали? — уточнил Вовка
Крыть комсе было не чем. Даже они знали — промолчал, значит согласился.
— То есть деньги вы не принесли? — продолжал наседать бригадир.
Лопушки синхронно покачали головами: не принесли.
— Ты понял, Малыш? — обратился Вовка к подельнику. — Сегодня они кинули нас на бабки, а завтра захотят в дупло поиметь?
И рявкнул, привычно добавляя жути в голосе:
— За пидоров нас держите, фраера ушастые?!
— Вы че, бля, совсем тему не рюхаете?! — поддержал бригадира борец.
Неожиданно подал голос старичок, до этого скромно ковырявший вилкой в салате.
— Погодите, молодые люди. Как я понимаю, предъява была за оскорбление?
Братва недоуменно переглянулась — этому-то, что не сидится спокойно?
— Ты, мужик, чего в базар встреваешь? — ласково обратился к нему Квадратный.
— Мужики в поле капусту собирают, — грустно взирая из седых лохматых бровей и добавив в голос отеческой нотки, разъяснил дедок. — Базарят бабы на лавочке. А я с вами беседу беседую. Могу разговор разговаривать.
— Я, че-то, не пойму, бригадир, — сказал Малыш, пожимая могучими плечами. — Нас здесь что, за лохов держат?
— А вы есть лохи, — охотно поддержал его старичок. — Трете за базар, а сами людей поносите, почем зря.
Он был прав, и братва это знала. Называть собеседника прозвищем девицы нетяжелого поведение было крайне нежелательно. Малыш, своим неаккуратно вставленным междометием, только что превратил выигрышную тему в полный отстой. Вовка, тем временем, лихорадочно искал выход их создавшейся ситуации.
— Борзый дедок, — опередив его, констатировал борец.
— Борзыми собаки бывают, — вкрадчиво пояснил ему лжебухгалтер. — Вы здесь уже не на одно правило намели своими боталами.
Ситуация ухудшалась на глазах и Вовка торопливо спросил:
— Ты что, отец, законник?
— Нет, — безмятежно глядя выцветшими глазами на бригадира, ответил старичок. — Но у людей всегда спросить могу.
После чего поднялся из-за стола, стряхнув хлебные крошки с пиджака, и обратился к своим лопушкам:
— Пойдемте, племяши. Не о чем здесь разговаривать. А на хомячков я и в зоопарке посмотреть могу.
Вовкино терпение лопнуло окончательно. Он соскочил со стула и, прихватив стальными пальцами дедка за воротник затрещавшего батника, с легкостью оторвал его пола.
— Ты кого хомячком назвал, пень старый?!
Дедок, дождавшись, когда могучая бригадирова длань опустит его на землю, спокойным голосом произнес:
— Гамуле передашь — Змей сходняк собирает. Завтра же!
Вовка застыл в холодящем ознобе. Льда добавил Малыш:
— Это пиздец, бригадир. Полный!
Спорить было не о чем. Змей не был вором в законе — от короны он отказался еще лет десять назад. Но авторитет в уголовном мире имел непререкаемый. Никто лучше него не толковал многочисленные статьи воровского кодекса. На серьезные сходки он приглашался в роли третейского судьи, и приговор, в таких случаях, был окончательным и обжалованию не подлежал. К его прозвищу можно было смело добавлять — Мудрый.
Вовка поднял руку не на вора. Он покусился на самую верхушку козырной колоды — председателя Верховного Суда воровского мира СССР. Косяк этот можно было исправить только одним способом — прямо сейчас разбежаться и со всей своей дури грохнуться башкой о ближайший угол.
— На дно надо ложиться, бригадир, — сделал окончательный вывод борец. — Разбегаемся, куда глаза глядят…
Глаза выбрали единственно верное направление: тьмутараканьская бабкина деревушка. Через неделю Вовчик немного успокоился и даже начал заигрывать с немногочисленными деревенскими молодухами, самой младшей из которых было около тридцати.
В окружении привычного гогота, блеяния и мычания ностальгически вспомнилось беззаботное детство. Иногда, забавы ради, он боролся с бабкиным бычком, имевшим странную кличку Дездемона. Если удавалось наловить на утренней зорьке жирную плотву, то день считался удачным — других карасей в окрестностях не водилось. А разводить можно было разве что кроликов. На десятый день своей размеренной деревенской жизни Вовка увидел въезжающую в деревню кавалькаду джипов. В гости нагрянула братва.
— Бабуль, я ухожу, — торопливо сказал он старушке, открывая заднее окно покосившейся избушки. — Будут спрашивать, где я, не вздумай врать — эти волки сразу почуют.