Глава 17
В Москве не обрадовались моим подозрениям. Но задержание человека, называющего себя Степановым, было наоборот воспринято с радостью. Теперь и докладывать было о чем.
Степанов раскололся и оказалось у него действительно фамилия Степанов он однофамилец того человека, чьи документы он присвоил. Известен был Степанов был тем, что трудился мошенником и был очень хорошим специалистом, он действовал на просторах СССР с 1920 года и при этом о нем и его похождениях не было нечего известно. Я согласился со Степановым, что такое могло быть, но вот сейчас — он явно работает на немцев и если он сдаст рацию и радиста, то на время радиоигры ему могут сохранить жизнь, дальше уж как получиться, но сейчас он останется в живых. Иначе никто и не будет рассматривать вопрос о изменении меры наказания. Проброс я делал наугад — никаких данных о работе Степанова на немецкую разведку у меня не было и свои предположения я сделал интуитивно. И попал в точку — Степанов задумался и заколебался. За свои только последние преступления светила ему «вышка», безо всяких вариантов «вышка». Я же давал ему надежду на жизнь, пусть и короткую, но всё равно более длинную, чем если всё останется как есть. Колебался Степанов недолго и стал давать показания. Он действительно завербован немецкой Абверкомандой 102 в самом начале войны. Документы ему подготовили немцы и они его забросили в наш тыл. Задача была закрепиться в управлении военторга Западного фронта и вести наблюдение за штабами армий входящих в Западный фронт. Основное место торговли автолавок военторга это штабы не ниже дивизионного. Я пошел с докладом к Абакумову, и Абакумов легко согласился на пробную радиопередачу немецким кураторам Степанова. Веры к Степанову не было, но он сдал и радиста, и рацию и к тому же в этот сеанс связи с немецким центром он должен дать координаты для сброса батарей к рации и дополнительных денег для работы. У меня возник вопрос — Степанов, Вы же похитили более чем на миллион рублей имущества, вам что не хватало. Ответ был обычный для преступников в любое время. Если можно, то почему нет.
Все сигналы работы под контролем Степанов сдал и эти все точки в конце предложения и отсутствующие запятые. Немцы много чего придумали. На сеанс связи поехали конвой со Степановым /он мог в случае чего сам работать в эфире/. Радиста не смогли взять живым, стали стрелять сразу как вошли на явку. И я с компанией тоже поехал на сеанс радиосвязи. Компания со мной это был Абакумов и его адъютант. С удивлением я узнал, что это первая радиоигра, ранее таких операций не проводилось. Снег и метель не прибавили очарования зимнему лесу. Но сеанс радиосвязи прошел успешно, и мы стали ждать ответ. Ответ из немецкого радиоцентра пришел быстро. Немцы подтверждали прием нашей радиограммы и сообщали время сброса груза на нашей стороне. Ровно через сутки в условленном месте, надо было развести костры в определенной конфигурации и ждать сброса груза.
Степанова не стали везти в управление и с конвоем вернули уже на конспиративную квартиру. Что бы не спугнуть остальных членов шайки, с которыми наш Степанов тащил имущество с базы военторга, на базе объявили ревизию и сообщили, что Степанов отозван в Москву для участия в совещании работников военторга фронтовых управлений. Такое совещание реально было решено провести в ближайшее время. Сутки тянулись и тянулись, и все были на нервах. Веры Степанову было совсем мало. Скорее вообще не было. Никакой гарантии, что он всё-таки не сообщил немцам о том, что он работает под контролем не было. Вместо груза немцы могли просто разбомбить участок с кострами и всё. Но как медленно время не шло, но назначенный срок подходил неумолимо. Квадрат выброски перекрыли пограничники из полка охраны тыла фронта и за пару часов до сброса прибыли, и мы в том же составе. Абакумов хотел знать о результатах первым. Разложили костры и в назначенное время разожгли пламя. И в точно назначенное время послышался гул авиационных двигателей ночного бомбардировщика и над участком с кострами раскрылся купол грузового парашюта. Взяли Степанова и сапера и пошли смотреть — десантный грузовой контейнер не имел механизмов самоликвидации и действительно содержал в себе комплект батарей к рации и упаковки советских денег. Разными купюрами там оказалось двадцать миллионов советских рублей. Много или мало это двадцать миллионов рублей. Если смотреть с точки зрения зарплат и величины денежного довольствия вроде как много, если смотреть на цены на рынке, то на месяц красивой жизни. Цены на рынке ломовые — бутылка водки до 1500 рублей и продовольствие тоже на таком высоком уровне. Кроме рынка и не купишь негде. Так что не так и много денег немцы своему агенту скинули. Батареи к рации и деньги были получены и Степанов вышел на связь с немцами и доложил — груз получен. Немцы в ответ прислали шифровку — готовить встречу ещё одной группе агентов — которых надо легализовать на фронтовой базе и ждать радиста для себя взамен убитого. Площадку для принятия группы надо готовить срочно и предоставить немцам — не менее трех вариантов мест для сброса группы. Сам сброс группы, через трое суток. Работа закипела. Доклад о контролируемом сбросе и захвате батарей для рации и большой суммы денег это одно, контролируемый прием группы диверсантов — это совсем другой уровень и доклада, и наград в случае успешного окончания операции. В случае успешного окончания операции по приему группы диверсантов и если получиться перевербовать радиста и старшего группы, то радиоигра переходила на новый уровень. Появлялась возможность устроить контролируемы прием и других групп диверсантов. Ранее такого масштаба операции проводились и более крупного масштаба операции были, но те, кто проводили те операции были расстреляны в 1937 году и в управлении более таких специалистов не было. Это была первая масштабная радиоигра с тех лет. Операции уровня «Трест» были засекречены и я-то о них знал, только из-за своего прошлого. Срочно искали не засвеченных людей из управлений Дальнего Востока и Сибири, который срочно отправляли в командировки в наше управление и по прибытии выводили на конспиративные квартиры с документами прикрытия. Я уже засветился и мне можно было ходить по форме с орденами. У меня прикрытием было операция по раскрытию нападений на машины военторга. Я теперь и дальше продолжал появляться на базе военторга и проводить допросы людей. Раскрытие этого дела отодвигалось на неопределенный срок, и я создавал впечатление человека, который сосем не против хорошо устроится при таком «теплом» месте как управление военторга при Западном фронте. И Москва близко и есть где погулять на деньги, полученные за то, что я мог смотреть в другую сторону пока с базы тянут товары и продовольствие. Три дня для подготовки встречи немецких диверсантов пролетели как единый миг. То едешь встречать и размещать прикомандированных сотрудников то бегаешь на местности в поисках удобных площадок. Поиск удобных площадок осложнялся основным требованием, не оговоренный немецкой стороной и не учитываемый немцами. Этот участок местности должен быть подходящим для плотного блокирования силами полка пограничников. Но всё подходит к концу и подошла к концу и эта суета. Площадки для приема группы диверсантов были отобраны и надежно заблокированы полком охраны тыла фронта. Группы сотрудников особого отдела прикомандированные к специальной группе по проведению радиоигры тоже были введены на позиции. И опять с нами поехал Абакумов, он переживал за успешный исход нашего очередного этапа радиоигры. На кон было поставлено очень много — в случае успеха мы могли контролировать прибытие диверсантов и в случае необходимости диверсанты под контролем уходили по своему маршруту и выводили на местные резидентуры врага и сеть агентов, ещё