Вот и прошло четыре недели на ферме. теперь нам нужно пройти марш на право носить белое кепи. расстояние которое надо пройти -пятьдесят километров, на все эти пятьдесят километров выделено сорок восемь часов. Кто не пройдет или не уложиться во времени того отчислят. Все эти четыре недели главной страшилкой были ужасные условия этого марша. В конце концов мне надоело слушать ужасы без конкретики, и я подошел к сержанту за подробностями и услышал — пятьдесят километров в полной выкладке за двое суток и всё. Я в армии больше проходил за двое суток. Нашли чем пугать и сразу же выкинул из головы всякое беспокойство по этому поводу. Построение для отправки в путь было торжественное и состояло из речей и музыки. Затем проверили укладку рюкзаков и наличие оружия всего было там 25 килограмм веса. И мы отправились в свой торжественный поход. Взвод построили по четыре в ряд впереди сержант и со всех сторон крутятся капралы. Все добровольцы вроде бы умеют и знают, как вести себя на марше. Но всё равно находятся те, кто натрет ногу. Эти будут отчислены по итогам марша. Направление марша знает только сержант — но это если официально на самом деле и направление и ориентиры все давно узнали по этому маршруту не раз ходили и бегали все добровольцы за эти четыре недели на ферме. Не сдать марш это надо очень хотеть его провалить. Хотя рассказывали о разных ужасах и всякого рода провокациях, но вот и первый привал. Местность должна быть совсем пустынной и дикой. Только во Франции такой местности немного и что бы её эту местность найти надо очень постараться. Но мы нашли трудности. по крайней мере я. Марш уже заканчивался и последний отрезок в пять километров в этот раз проходил рядом с полевой дорогой. Здесь около Марселя полевая дорога — это автобан в России и надо же такому случиться — впереди нас на перекрестке две перевернувшиеся машины. Вокруг машины бегает мужик и дико кричит — на помощь. На помощь. Мы уже рядом — на перекрёстке столкнулось два автомобиля — один автомобиль перевернулся и из него выбивается дымок. Скидываю рюкзак и передаю вместе с автоматом Моржу. И кидаюсь к автомобилю — внутри женщина и ребенок. Оба висят вверх ногами на ремнях. Это не удивительно — машина перевернута. Дымок всё гуще, мужик уже просто верещит. Достаю нож и разбиваю оконное стекло в двери и вползаю в салон. Резкий запах бензина. Вот не хватало поджариться на марше, на котором всех трудностей должно быть жара и мухи. Пожар не входил в перечень. Пилю кромкой ножа ремень на котором висит ребенок вот зачем было так его затягивать, хотя, о чем это я, ремень затягивается автоматически. Пока пилю в себя приходит женщина и начинается истерика и крики вытащите меня немедленно. Ага, сейчас всё брошу и полезу выпускать. Наконец ремень лопается и я подхватив девчушку лет пяти ползу через сиденья и выталкиваю ребенка наружу. ребенка подхватывает капрал, сержант разоряется — немедленно вылезть. Сейчас машина загорится. Вспыхнет значит вспыхнет. Чего орать то. Значит судьба, но вылазить и бросать женщину — это неправильно и не хорошо. Запах бензина всё сильнее и сильнее. Тетка ревет как корабельная сирена и хватает за руки. Приходиться лупануть по щеке. Женщина заткнулась и дико на меня смотрит. Наконец и этот ремень порвался, и я выпихиваю эту тетку из салона автомобиля. Меня за руки рывком выдергивают из салона машины, и только я вылетел из салона за спиной начинает реветь пламя. В кино машины взрываются, но в этом случае пожар был без взрыва и хлопка. Пламя с ревом проглотило машину. Подскочил Морж и подал мою сбрую и я, отцепив флягу с водой жадно пью и обливаюсь водой. В очередной раз прошел по краю и нечего живой. Сержант кричит уже просто ради порядка. До конца дистанции осталось три километра и по времени три часа — одеваю сбрую, рюкзак на плечи на шее автомат. Сержант непонимающе смотрит на меня. Просто говорю — надо закончить дистанцию. Здесь можно оставить пару капралов до приезда полиции. Сержант очнулся и снова крик — строй восстановлен, и мы отправились дальше. На финише нас ждет уже полиция и офицеры и журналисты. Меня отправляют к врачу. Потому я спокойно устроился в медицинском изоляторе и валяюсь на койке. Весьма комфортно. Остальным ещё стирать форму и чистить оружие. Я же лишен этих радостей воинской службы. Думаете — почистят и постирают без меня — фигушки это всё придется делать мне, когда меня отпустит врач. Основное внимание мне от психиатра — его интересует зачем я полез в машину. Нет ли у меня желание уйти из жизни. Нет у меня желания уйти из жизни. И причину я называю уважительную — говорю мне понравилась женщина и потому полез спасать. Это дело наделало много шума — в машине оказались сотрудники мэрии. Из Парижа и теперь шум дошел до Президента Франции и теперь газеты обсуждают это происшествие. Кого только я не видел пока лежал в медицинском изоляторе. И командующий корпусом и командир полка, и прочие начальники и командиры. Но всё хорошее тоже кончается. Хоть выспался.