Берем следующие папки— 1981 год. Нет этого не может быть — опять двенадцать девушек опять возраст — от пятнадцати до двадцати двух лет. Опять модельная внешность. Это какой-то заколдованный круг.
Так что у нас с материалами — опять рапорта сотрудников милиции. Опять запросы по вокзалам и городам и весям. Следов нет и это четко отражено в рапортах сотрудников.
Стоп. Стоп. Ну-ка назад в 1979 год. Теперь проверяем 1981 год и 1980 год. Теперь сравниваем — все материалы подготовлены двумя сотрудниками милиции и нет ни одного живого объяснения никто не оставил своих объяснений — только рапорта сотрудников милиции и даже ответы на запросы отражены рапортами тех же сотрудников милиции. Никто не оставил объяснений ни одного гражданского лица. Нет собственноручных объяснений родителей пропавших без вести женщин. Нет объяснений от соседей. Ни одного живого объяснения.
Берем тогда розыскные дела за 1982 год и сразу смотрим — кто проводил проверки и розыскные мероприятия. Розыск проводили два других сотрудника — куда делись сотрудники милиции, проводившие розыск 1979-1981 годы.
И сразу же второй вопрос — кто проверял материалы розыскных дел из прокуратуры. такие проверки проводятся регулярно практически каждый квартал. Никто не видел, что все материалы изготовлены работниками органа внутренних дел и фактически нет живых объяснений от родственников потерпевших. Обычно происходит наоборот — в розыскных делах лежат объяснения, написанные собственноручно в крайнем случае, пишет сотрудник милиции, но подписывает тот, кого опрашивали — подписывает собственноручно. Здесь же только рапорта и всё.
Останавливаемся и опрашиваем тех работников милиции, которые проводили розыск по без вести пропавшим в 1979-1981 годах. Затем будем дальше капать.
Звонок к начальнику местного УВД — обеспечить явку к нам двух сотрудников милиции — лейтенанта и старшего лейтенанта. Фамилии Петров и Васечкин. Такие смешные фамилии.
Начальник УВД отказывает в вызове сотрудников, но поясняет. Они пали от рук бандитов при задержании особо опасных рецидивистов, совершивших побег из местной колонии.
Какая-то нескладная история получается. Сотрудник по розыску пропавших без вести почему-то едут на задержание бандитов.
Едем в суд и просим выдать уголовное дело с приговором убийцам милиционерам. Такого уголовного дела нет и не было. Виновные особо опасные рецидивисты убиты при задержании и уголовное дело через судебные инстанции не проходило. Уголовное дело по этому прискорбному факту в архиве УВД города.
Опять нарушение порядка такие прекращенные уголовные дела хранятся в информационном центре региона — ну никах уголовное дело не должно быть в местном УВД.
И в суде мы узнаем — особо опасные беглецы не убивали наших сотрудников. Их убил совсем другой человек.
Кто же это был. Странная история — с убежавшими особо опасными рецидивистами почему-то оказался местный житель, вернувшийся из армии, и зачем-то стал помогать убежавшим, и именно он и убил наших сотрудников. Затем всех покосили из автоматов.
История вообще становиться странной и запутанной.
Андреич дает указание — будем опрашивать всех заново. Всех родственников потерпевших и именно с 1979 года.
Опрашивать близких пропавших без вести это очень трудно — не физически морально. Люди продолжают ждать своих близких и смотрят на тебя с надеждой, но ты каждый раз безжалостно убиваешь эту надежду на возвращение пропавших близких.
И именно в 1979 год уходила эта история. Любовь мальчика и девочки. Мальчик ушел в армию. Она обещала ждать. И пропала без вести. Мальчик не поверил — она не могла меня бросить. Мы так любили друг друга. Вернулся из армии и почему-то убил двух работников милиции и сам был убит вместе с рецидивистами, совершившими побег.
Но как он связался с преступниками, совершившими побег. У этого мальчика не было возможности даже просто познакомиться с этими преступниками. По возвращении из армии мальчик искал пропавшую девочку и никак не пересекался с колонией.
Почему он убил сотрудников милиции производивших розыск его любимой. именно ответ на этот вопрос и может нам помочь в понимании происходящего.
Целенаправленный опрос всех по розыскному делу дает ошеломляющий результат. Работники милиции не опрашивали никого— ни родителей, пропавших без вести, ни соседей. Запросы оказались тоже блефом. Убитые сотрудники никого не искали вообще. Ни по одному розыскному делу не было проведено оперативно розыскных мероприятий. Такого не может быть — потому что не может быть никогда. Только в одном случае может — прокуратуру закрыла глаза и в курсе всего происходящего.
Мать убийцы милиционеров в психоневрологическом диспансере и находиться там практически сразу как сын убил сотрудников милиции и сам погиб при захвате убежавших рецидивистов.
А вот к ней нас не пускают. Она не в себе. Никого не узнает и заговаривается.
Помогает нам случай. У диспансера автобусная остановка. Стоим и ждем автобус. рядом с нами парочка — амбал и тоненькая девчушка лет тринадцати. Амбал не глядя вокруг тянет девочку в кусты. Явно это не урок ботаники.
Приходиться ломать амбала и вот мы уже знаем — это санитар из диспансера. Тянем его дальше в лес и там проводим экспресс — допрос. От Андреича я не ожидал такого поведения. Следователь прокуратуры, но орел.
Амбал, когда понял — его взяли со спущенными штанами на несовершеннолетней и мы из прокуратуры. И ждёт его долгая дорога и казённый дом сразу потек и раскололся.
Нас интересовала мать убийцы милиционеров. Расклад был такой. Мать не верила в официальную версию и по приказу прокурора города её поместили в психоневрологический диспансер и просто превратили уколами в овощ. Пока она ещё была в сознании писала письма в Генеральную Прокуратуру СССР и лично Генеральному Секретарю ЦК КПСС товарищу Брежневу. Эти письма складывали в туалете и подтирались ими. Мать доказывала всем кто хотел её слушать. Девочку похитили, и она находиться на даче обкома, находящейся в лесу у города у живописного водоема. И похитили эту девочку два милиционера по приказу первого секретаря городского комитета КПСС. И сын её пошел спасать свою любовь, а его убили. История действительно какая-то странная, но при этом такой поворот событий для сумасшедшего что-то сложный.
Мы не можем допросить мать убийцы милиционеров — она сейчас и видимо уже навсегда в состоянии полного помешательства.
Но вот проверить дачу обкома мы, наверное, можем. Такие дачи не пропадают. Такие дачи переходят по наследству.
И действительно дача обкома теперь дом отдыха для административных работников. Там продолжают отдыхать высокопоставленные чиновники теперь уже ельцинской России.
Но на дачу нас не пускают. Просто без изысков — не пускают без объяснения причин. Не помогает и удостоверение Генеральной Прокуратуры. Нам следует звонок из Москвы, и мы отступаем.
Но если нельзя проникнуть на эту дачу, то осмотр мест вокруг дачи нам никто запретить не может.
Но и помогать нам никто не будет. Хочется Вам в тайге поиск проводить проводите у милиции полно других важных дел.
Мы подняли родственников пропавших женщин и вышли на прочес тайги.
На берегу водоема — где до сих пор отдыхает элита мы и нашли этот участок леса. Ровно по линеечке растущие кедры. Но в природе нет такого — не растут деревья по прямой линии и только одного вида. Здесь же и по линеечке и только кедры.
Копать начали мы сами и сразу же пришлось остановиться и искать врача. Врача нашли среди тех, кто пришел с нами искать. После третьей ямы в корнях дерева остановились и поехали за экспертом и техникой.
Мы нашли захоронение — вся эта аллея оказалась на костях. Более пятидесяти тел уже скелетированных мы откопали и рядом в этих импровизированных могилах были различные женские мелочи и мелкие монеты. По монетам и определили последнее захоронение было не позднее 1986 года.
Здесь было почти пятьдесят тел. Несколько тел удалось опознать по зубам. родители узнали по зубам своих дочерей. Я не поверил — но отец одной из них ставил коронку своей дочери и её подругам и узнал свою работу.