Все посмотрели на художника, который пожал плечами, как бы говоря: а что мне остается?
– Что это значит? – спросила Белла.
– Жертвой, – со знающим видом произнес Сергей.
– Жертвой? – не то испуганно, не то удивленно повторила девушка.
– Мы обещали ему организовать переход на более высокий уровень мироздания, – сказал Мэр. – Многие о таком только мечтают.
– Но гарантировать этот переход можете только вы, – добавил второй политик.
– У нее были длинные ноги и раздвоенный хвост, – продолжал вспоминать магистр Петр не то о любовнице, не то о домашнем питомце.
Генри тряхнул за рукав Петра, и тот, словно очнувшись, рассеянно осмотрелся по сторонам, пристально глянул в глаза Генри и сосредоточился на художнике. Вся фигура магистра Петра стала излучать неведомую силу, которая расходилась от него и преображала все вокруг. Помещение стало почти круглым. Оба магистра встали и протянули ладони в сторону Анри. Художник провалился в глубокий транс, он стал видеть себя в окружении хаоса, от которого ему было больно почти физически, однако постепенно мир вокруг стал упорядочиваться, все более и более завораживая своей красотой. И художник успокоился, наблюдая самый прекрасный сон в своей жизни.
Помещение стало прежним, а Петр опять рассеянным. Магистры сели.
– Ему нужно немного поспать, и он будет готов, – произнес Генри.
– Вы должны побыть с ним это время, – сказал Мэр.
– Побудем, – ответил Генри и почему-то посмотрел на Беллу и Марка, что не укрылось от ревнивого внимания Сергея.
– А зачем вам Агнец? – спросил Сергей, вновь желая проявить активность.
– Мы с их помощью управляем потоками эмоций, – начали объяснять политики.
– Понятное дело, – пробурчал Леопольд. – Сатрапы и есть.
– Не понимаю, – честно призналась Белла.
– Наше общество основано на культе слабости. А слабый хочет, чтобы все атрибуты сильного достались ему без каких-либо усилий.
– На то он и слабый.
– Он хочет чувствовать, что главенствует, поэтому хочет, чтобы во главе правительства стояли люди, которых он выбирает сам. И мы ему даем такую иллюзию – выбора одного из нас.
– Слабый, не имея воли, не терпит ее проявления в других, хочет, чтобы во главе правительства стояли безвольные, законопослушные винтики-чиновники.
– Мы даем и такую иллюзию, скрывая процесс принятия решений.
– Слабый хочет быть великодушным (потому что это привилегия сильного), но при этом ничего не делать и ничем не рисковать. И мы даем ему возможность считать, что это с его разрешения общество защищает слабых и обиженных.
– Слабый хочет, чтобы все это ему давалось без борьбы, по факту его существования, он хочет прав и главенство закона.
– И даже если слабый собрался с кем-то бороться, он требует, чтобы тот, с кем он борется, сам себя ослабил и победил.
– Но общество слабых беззащитно перед врагами, – уточнил Сергей.
– А мы сами не воюем, мы ищем союзников и направляем их на своих врагов, – пояснил Мэр.
– Только вот потом союзники решают, что проще захватить вас! – хмыкнул Леопольд.
– Бывает, да, но тогда их побеждают наши бывшие враги. В итоге мы клеймим позором и тех и других.
– А зачем вам Анри? – спросила Белла.
– Еще не знаем. Но в нашем обществе гнев – негативная эмоция. Узаконен только гнев против убийц Агнеца, поэтому в них всегда есть потребность, и лучше, чтобы был запас.
– Ну, вообще… – с гримасой отвращения произнесла Белла.
– Но мы же не чудовища какие-нибудь, – поспешно пояснил проигравший политик. – Каждый Агнец обеспечивается счастливой жизнью после смерти. Многие бы им позавидовали.
От художника стала отделяться розовая субстанция, но не такая, как у всех, – более насыщенная. Петр, не глядя, протянул руку в сторону Анри, и субстанция вернулась в тело.
– Его осознание готово, и оно будет счастливо, – сказал Генри.
– Вот и хорошо, а мы сейчас же отпустим ваших товарищей.
Политики направились к двери. Все молчали, и Марк решился задать вопрос, который его терзал.
– А что… Анри… погибнет?
– Будет убит. Не сомневайтесь, – сказал Мэр, который уже успел опять объединиться с другим политиком. И после этих слов дверь за ним закрылась. Марк был смущен и растерян, не знал, как относиться к происходящему.
– Я не хочу здесь оставаться, – с решимостью капризной девочки и боевого командира одновременно сказала Белла.
Оба магистра немедленно встали, на секунду замерли и начали кружиться, постепенно ускоряясь.
– Встретимся в призрачной зоне, – бросил через плечо Генри.