— Не только. Остальные мусульмане считают нас еретиками, презрительно называют «голодранцами». Заяви я о том, кто есть, толпа разорвала бы меня на части. Я не боюсь смерти, а совершённое доброе дело, может быть, улучшит отношение ко всем нам. И мне просто больше некуда и не к кому идти.
Интерлюдия. Эмир
Крепость бурлила. Нет, на улицах и в коридорах не звенело оружие, не раздавались воинственные кличи, но ропот возник, и не собирался униматься. Впрочем, эмир не обращал особого внимания на бурление черни. Низы нужно держать в строгости, дабы они не забывались. Так что нынешнее испытание пойдёт им лишь на пользу.
Как ему докладывали, молодой и глупый христианский рыцарь, прибывший выкупать единоверцев, охотно внимал сладким речам, щедро платя за них звонким серебром. Неуёмные сплетники, с которыми бесполезно бороться, говорили, что он его привёз целую груду. Ещё говорили, что он указал на закопанную христианами казну, которую те спрятали, перед тем как сдать крепость. Говорили… впрочем, неважно, о чём говорят глупые слухи. Важно другое. Чужак заплатил огромный выкуп, а у него, эмира, не нашлось под рукой нужного количества рабов и пленников. Казалось, что их как грязи, но стоило начать искать и собирать, как возникли проблемы. Разумеется, он не собирался отказываться от денег, самих плывущих в руки. Это было бы просто глупо, верно? Перекупать рабов-христиан у других слишком накладно, да и времени займёт не мало. Поэтому он приказал страже хватать любых рабов, бродяг и бедняков, невзирая на их веру. Ну и конечно детей, ведь если отнять ребёнка у матери, то кто разберёт какой он веры? А золотые динары на дороге не валяются.
Начальник конюшен посмел возражать своему эмиру, — неслыханная наглость. Но пока его лучше не трогать, чтобы не насторожить гостя. Всё-таки тот изначально пришёл именно к Назифу. Почему именно к нему? Подозрительно. Некоторые жители тоже попыталась возмутиться, и тут уж в ход были пущены плети, а рабские загоны пополнились членами семей недовольных. Порядок был восстановлен, а христианский рыцарь ничего не заметил.
Слухи говорят, что в качестве «выкупленных единоверцев» стражники хватают даже правоверных. Вздор! Суннитов7 никто не трогает, по крайней мере, он таких приказов не отдавал, а еретиков не жаль. Отличать иудеев от христиан, а последних друг от друга тоже не его дело, пусть сами друг с другом разбираются. Было бы забавно посмотреть на лица храмовников в Тортосе, когда они разберутся что к чему. Жаль, что придётся довольствоваться пересказами. Невелик грех — обмануть иноверца, а обмануть врага — вообще доблесть. Ну и на украшение мечети всё-таки надо будет пожертвовать.
Ох уж эта чернь. Сама причина для её недовольства пуста. Уже в этом году армия султана окончательно сбросит западных христиан в море. Томящиеся в их рабстве будут освобождены и, если захотят, смогут вернуться в родные земли. Если сумеют доказать новым владельцам, что являются мусульманами, конечно.
(конец интерлюдии)
Наутро я потребовал встречи с казначеем. Вельможа появился достаточно быстро. Странного ничего в этом не было, всё-таки я передал эмиру изрядно серебра, а после сбора второй партии христианских пленников должен был передать ещё.
Внимательно выслушав мои претензии, он развёл руками, уверяя, что такого не может быть. Раздосадованный тем, что мне лгут в лицо, я потребовал встречи с эмиром, заявив, что новых денег он не увидит, пока не заменит тех, кто христианином-католиком не является. С досадой казначей сообщил, что ему надо уведомить эмира, поскольку такие вопросы решает только он. Впрочем, вернулся он быстро.
— Повелитель согласился тебя принять и выслушать. Идём.
Несколько удивлённый такой покладистостью, я кликнул слугу, чтобы тот помог мне облачиться. Слова о том, что в надевании кольчуги нет необходимости, я проигнорировал.
На входе в покои эмира я привычно отдал меч рабу-телохранителю и прошёл внутрь. Охрана с обнаженными мечами молча шла следом. Встречные придворные вежливо улыбались, некоторые даже благосклонно кивали. Фальшивым улыбкам я не верил, но раздражение от обмана стало постепенно проходить. В конце концов, в случившемся виноват в первую очередь я сам. Надо было проверять «товар» перед «покупкой». Меня подвела неопытность. Когда руководствуешься благими намерениями, как-то не рассчитываешь получить в ответ людскую подлость.
— Внимательно тебя слушаю, — благосклонно кивнул мне местный правитель.
Я, как мог чётко, поведал свои претензии. Обвинять в случившемся самого эмира не стал, хотя вряд ли его слуги рискнули бы совершить такой обман без его ведома.