Его замечание возымело действие. В палатке воцарилось задумчивое молчание.
Наконец Уильям кивнул.
— Признаюсь, я желал бы отомстить за Конрада.
— И за Раймона, — напомнил один из французов.
— Чтобы убить бешеную собаку, не обязательно ждать, когда она посмотрит вам в лицо, — сжав кулаки, сказал другой француз.
— Пустой разговор, — перебил Болдуин. — Мусульмане узнают любого из нас, кто попробует проникнуть к ним. Даже ночная тьма не скроет белизны нашей кожи.
— Не забывайте и того, — добавил Роджер, — что мы не знаем их языка и обычаев. Мы можем переодеться, но если вступим с ними в разговор или сделаем хоть один неверный жест…
— Яне предлагаю вам проникать к ним, — сказал Жак.
— Но что тогда?
— Мы пошлем к ним их соотечественника.
— Тоже невозможно. Они все ненавидят нас. Кто из них согласится?
— Тот, кто отказался от их варварских обычаев и познал истинного Бога. Мусульманин, который стал христианином, Англичане были потрясены услышанным.
— Вы хотите сказать, что знаете такого человека?
— Он в Италии, в Монте-Кассино, в Бенедиктинском монастыре.
Название места говорило само за себя. Монастырь в Монте-Кассино был основан в 529 году, и его аскетические традиции закладывали еще те первые отшельники, что пришли в Европу из Египта.
— Перед самым нашим походом к Святой земле он гостеприимно принял меня, — сказал Жак. — Ему было разрешено говорить со мной. Его приверженность христианству не может не вызвать восхищения. Ради нашего Господа он сделает все, что от него потребуется.
— Он монах?
— Разумеется.
— Это кощунство, — сказал Уильям. — Требовать от монаха, чтобы он пролил чужую кровь?!
— Ради святого дела! За освобождение Святой земли Господней. Не забывайте, Его святейшество отпустил нам все грехи, которые мы можем совершить во время этого благословенного похода. Я спрашивал священников, прибывших сюда вместе с нами. Они уверены в том, что наш монах не сможет ослушаться папского указа. Более того, он будет делать все возможное, чтобы стать Воином Господним и спасти свою душу. Если правда, что мои соотечественники и я скоро вернемся во Францию, то мне не составит труда снова побывать в Монте-Кассино. И думаю, добиться успеха. Рим и папское благословение будут не за горами.
Некоторое время рыцари, потупившись, смотрели в кубки с вином. Первым поднял глаза Болдуин.
— Но он ничему не обучен, — сказал он. — Зато наслышан о здешних убийцах, — улыбнулся Жак, — и знает методы, которыми они пользуются. Остальное я беру на себя.
— Сколько времени займет его подготовка?
— Для выполнения моих планов? Не больше трех месяцев.
— Мне понадобилось полжизни, чтобы обучиться своему мастерству, — сказал Уильям. — Мы должны смириться с мыслью, что его убьют.
— Убьют при попытке совершить убийство, — поправил Жак, — Неужели вы ничего не поняли? Именно попытка, вот что важно. Если эти варвары поймут, что не только мы, но и их бывшие единоверцы готовы умереть за истинного Бога…
— То будут ложиться спать так же неохотно, как и мы. Болдуин покосился на говорившего.
— Бороться ужасом против ужаса?
— Только одно уточнение, — сказал Жак. — Наша борьба священна.
Часть первая
«ИСКУПЛЕНИЕ»
Обитель мертвых
1
Это строение находилось неподалеку от Квентина, на севере Вермонта. Часть его можно было рассмотреть в просветах зарослей хвойного леса, что зеленел в четверти мили от двухполосной асфальтовой дороги, петлявшей справа от горного склона. За ним поднималась другая, более высокая гора. Сейчас она сияла осенним разноцветьем кленовых листьев. Параллельно дороге тянулось проволочное ограждение, которое с обеих сторон поворачивало под прямым углом и, уходя вверх, исчезало в лесной чаще. Не видя всего ограждения, трудно было гадать о его протяженности, но вы бы не ошиблись, если бы предположили, что эта земельная собственность занимала не меньше сотни квадратных акров. Ближайшим зданием — не считая того, что стояло на горе, — была станция обслуживания, которая располагалась прямо за поворотом асфальтовой дороги. От деревообрабатывающей фабрики, находившейся впереди, вас отделяло бы несколько миль.
Покой. Тишина.
Умиротворенность.
Глядя на заросший соснами горный склон, можно было заподозрить, что полускрытое деревьями строение служило убежищем какому-нибудь миллионеру, отдыхавшему здесь от Бог знает какого своего бизнеса.
2
Это также могло быть каким-нибудь лыжным курортом, закрытым до первого обильного снегопада. Или…
Но, даже обойдя ограду, все равно невозможно было получить ответа на эти вопросы. На воротах не было почтового ящика, да и сами ворота почти никогда не отпирались. Узкая тропинка с противоположной стороны земельного владения была окаймлена густым кустарником и завалена трухлявыми сосновыми стволами. Ник чему не привели бы и попытки удовлетворить любопытство наведением справок в конторе деревообрабатывающей фабрики. Ее рабочие, как и все истинные жители Новой Англии, были рады поговорить о погоде, но не о своих делах и не о занятиях своих соседей. Впрочем, это не имело значения. Они тоже ничего не знали, даже если кое-что слышали.
С высоты птичьего полета постройка на склоне горы оказалась бы более крупным сооружением, чем можно было предположить, глядя с дороги. Кроме того, при ближайшем рассмотрении оно выглядело бы не совсем уединенным. Дело в том, что на равном удалении от него, в форме квадрата, располагалось несколько других менее заметных домов. Они соединялись двумя пересекающимися белокаменными дорожками. Крыши маленьких домов были скопированы с двух остроконечных скатов над главным зданием. Между дорожками были разбиты цветочные клумбы, росли деревья и кусты. Планировка участка отличалась симметричностью.