— Должно быть, вы недавно в нашем приходе, отец, — сказала женщина. — Раньше я не видела вас.
— Я приехал сюда на несколько дней, с визитом.
Они подошли к главному входу церкви, откуда вываливалась плотная толпа прихожан, расходившаяся в обе стороны улицы. Некоторые машины уже тронулись с места: уличное движение оживилось. Многие люди собирались группами, негромко переговаривались.
Превосходно, подумал Дрю. Если кто-то сейчас наблюдал за зданием прихода, то вся эта суета отвлекала его внимание от священника, который шел в самой гуще народа.
— Ну, спокойной ночи, отец, — проговорил мужчина. — Увидимся в церкви.
Он улыбнулся, будто сказал что-то смешное.
Они взялись за руки, и Дрю придал лицу выражение, какое должно быть у священника, довольного встречей с четой добропорядочных и почтенных католиков.
Этого выражения он не изменил даже тогда, когда за спинами людей и вереницей отъезжающих машин увидел сутулую фигуру отца Хафера, который по противоположной стороне улицы приближался к зданию прихода. Священник держал носовой платок у рта и кашлял. При всей своей зоркости, Дрю не мог определить, шел ли кто-нибудь за ним, но сейчас это уже не и мело значения. Он сделал все, что было в его силах, — предпринял все возможные меры предосторожности. Дальнейшее предстояло поручить воле Всевышнего.
Нет, ты не смеешь так думать, предостерег себя Дрю. Нельзя полагаться на одного только Бога. Господь помогает тем, кто сам заботится о себе.
Он пересек улицу. В какую-то секунду его ужаснула мысль о белом стихаре, надетом поверх сутаны. Попав в свет лампы, горевшей над входом в здание, тот мог служить отличной мишенью. У него сразу зачесалась спина. Однако ничего не произошло. Он нажал на дверную ручку, отворил дверь и вошел внутрь.
Это был еще не приход. По своему прошлому посещению он помнил, что из вестибюля, где он сейчас находился, в приход вела дверь с матовым стеклом вверху, за которым виднелись контуры громоздкой мебели. Под полупрозрачным окошком был врезан крошечный звонок. Дрю знал, что если повернуть его ручку, то с той стороны зазвенит колокольчик и вскоре появится служащий, который впустит его в следующее помещение. Если посетитель не хотел звонить, то он мог просто открыть дверь и войти: та никогда не запиралась.
Дрю не сделал ни того, ни другого. Вместо этого он выжидательно замер у входа. Зимой вестибюль защищал приход от стужи, и Дрю не мог не вспомнить о тех зимах, проведенных в монастыре, когда единственным источником тепла в келье была небольшая печка, топившаяся сырыми поленьями и хворостом. Так жили все отшельники, все монахи. Теперь они были мертвы. Мертвы! Он заскрежетал зубами. Затем внезапно подумал о том, что отец Хафер не появляется слишком долго, что священник, отслуживший мессу, скоро выйдет из церкви и застанет здесь незнакомца, притворяющегося духовным лицом. Узнав платье, украденное из ризницы, тот, конечно, поднимет крик.
Дверная ручка шевельнулась, и Дрю спешно приник к стене. Дверь отворилась. У него гулко стучало сердце. На пол легла тень. Прижатый дверью к стене, Дрю затаил дыхание. Когда дверь снова закрылась, он увидел отца Хафера, державшего носовой платок возле губ.
12
— Отец, сейчас я все объясню.
Потускневшие глаза отца Хафера вспыхнули гневом.
— Вы?
Дрю поднял руки.
— Я очень сожалею. Правда. Если бы я знал, что вы больны, то… Я бы нашел другой способ…
— Вы?
— У нас нет времени. Нам нужно поскорее уйти отсюда. Здесь разговаривать небезопасно, — произнес он скороговоркой, пытаясь успокоить священника и предотвратить взрыв возмущения, который переполошил бы весь приход.
— Нет времени? Нужно уйти? Небезопасно? — рассвирепел отец Хафер. — Во имя Господа, о чем вы говорите? Вы покинули монастырь. Вы измучили меня своими шарадами и игрой в записки. Посмотрите на себя! Как вы одеты? Должно быть, вы потеряли…
Внезапно он осекся. Долг психиатра возобладал в нем над чувствами священника. Казалось, он осознал свою ошибку.
— Нет, отец, не рассудок. Скорее, душу, — сказал Дрю и показал на дверь, из-за которой доносился шум уличного движения. — А если не буду осторожен, то лишусь и жизни. На монастырь совершено нападение. Все монахи мертвы. За мной охотятся.
Лицо отца Хафера вдруг стало серым, как глина. Он отступил на шаг, напуганный то ли словами Дрю, то ли его близостью.
— Мертвы? Но это невозможно! Вы понимаете, что говорите?
— Я уже сказал, у нас нет времени. Опасность угрожает нам обоим. Убийцы могут появиться здесь в любую минуту. Может быть, они уже здесь.
Отец Хафер уставился на дверь.
— Но это же безумство. Я не…
— Потом. Потом объясню. Прежде всего, мы должны уйти отсюда. У вас есть место, где мы могли бы поговорить? Где мы были бы в безопасности.
Услышав внезапный шум, Дрю резко повернулся к двери, ведущей во внутренние помещения. Та открылась, и в проеме показался высокий худой священник, озабоченно оглядевший вестибюль.
— Это ваши голоса? Я думал, мне послышалось, — священник внимательно посмотрел на них обоих, задержал взгляд на сутане и стихаре, которые были на Дрю; затем заметил взволнованное выражение их лиц и нахмурился. — Отец Хафер? Я надеюсь, у вас все в порядке?
У Дрю бешено застучало в груди. Он не сводил глаз с отца Хафера. Казалось, у отца Хафера тоже перехватило дыхание. Он бросил ответный взгляд на Дрю, подумал, а потом повернулся к священнику, стоявшему в дверном проеме.
— В порядке? Не совсем. Я только что получил плохое известие об одном человеке, за которого поручился. Боюсь, мне придется снова ненадолго выйти из прихода.
Дрю почувствовал, как у него расслабились брюшные мышцы. Худощавый священник явно не знал, как отнестись к услышанному.
— Это необходимо? Не забывайте, отец, вам положен отдых.
— Я отдохну, только позже. Это дело не терпит отлагательств. Священник, все еще не отходивший от двери, обратил внимание на Дрю.