Велосипедист проехал так близко от него, что ему пришлось прыгнуть вправо и толкнуть при этом пожилую китаянку, несшую коробку с бельем. Она сердито крикнула на него по-китайски, но что именно, он не понял. Все мальчишки в уличной шайке говорили намного лучше по-английски, чем он по-китайски. Наверное, дядя Рей прав, надо получше учиться в школе. Услышав крик у себя за спиной, Дрю инстинктивно обернулся, но так и не понял, кто кричал. Он споткнулся о булыжник мостовой, налетел на ручную тележку с фруктами, угодил локтем в какой-то мягкий фрукт. Чтобы успокоить продавца, Дрю уже готов был заплатить ему, но тут сообразил, что лучше не вытаскивать бумажник, а то…
Томми Второй. Дрю внимательно огляделся и во всю прыть побежал сквозь толпу. Продавец продолжал кричать. Но вскоре его голос потонул в выкриках продавцов палаток, расположенных по обеим сторонам улицы. Запахи прогорклого растительного масла, пережаренного мяса, гнилых овощей усилились. Дрю подташнивало.
Несмотря на это, он торопился, ни на минуту не забывая о своем кошельке. Так, прижимая руку к карману, он достиг второго квартала. Только тут он заметил, что привлекает всеобщее внимание — белый мальчик среди густой восточной толпы. Дрю оглядывался вокруг в надежде обнаружить хоть какой-то намек на присутствие Томми Второго, но тщетно. Но вот, наконец, уже третий квартал.
Он почувствовал облегчение, когда увидел перед собой, словно долгожданный маяк, яркую вывеску “Гриль-бар”. Здесь, у этой вывески, должен был закончиться его путь “сквозь строй”. Увернувшись от безногого инвалида, который толкал свою снабженную колесиками платформу, он приближался к назначенному месту преисполненный радостью победы, где, однако, его уже ждал, прислонившись к стене, Томми Второй. Улыбаясь, Дрю пересек многолюдный перекресток и остановился рядом с мальчиком.
— Так что ж в этом трудного? — Дрю пренебрежительно пожал плечами. — Мне надо было заключить с тобой пари.
— И чем бы ты расплатился?
Немного встревоженный, Дрю стал вытаскивать бумажник из тесного кармана.
— Этим, конечно. — Но, едва дотронувшись до бумажника, он понял: что-то не в порядке. Вытащив его, он залился краской. Какой-то грязный, к тому же из дерматина, бумажник. У него же был новенький, кожаный. К тому же этот был пуст. Дрю хотел что-то сказать, но так и остался с раскрытым ртом.
— Ты, наверное, это ищешь? — Томми Второй вытащил руку из-за спины, показывая Дрю свой трофей. — Я согласен с тобой, нам надо было побиться об заклад. — Однако этот круглолицый мальчик с блестящими черными волосами, на три дюйма ниже Дрю, хотя и старше его, не выказывал никаких признаков удовлетворения — ни самодовольной улыбки, ни насмешки.
— Как ты это сделал?
— Самое важное — отвлечь внимание. Это ключ ко всему. Я не отставал от тебя ни на шаг, но был незаметен в толпе. Когда ты налетел на коляску с фруктами, то был настолько сконфужен, что не заметил, как я поменялся с тобой бумажниками. Для тебя же главным было ощущать, что что-то лежит в кармане.
Дрю зло посмотрел на него, чувствуя себя одураченным.
— И это все? Так просто. Теперь, когда я знаю, в чем дело, меня уж не проведешь.
Томми Второй пожал плечами.
— Посмотрим. У тебя еще тридцать минут до конца урока. Попробуем еще раз?
Дрю был захвачен врасплох. А он думал, что они просто играют. Теперь же понял, что Томми Второй учит его за деньги.
— Попробовать снова? — переспросил Дрю. Хотя он чувствовал себя оскорбленным, но был готов принять вызов. — Черт побери, ты прав.
— На этот раз ты не против побиться об заклад?
Дрю чуть не сказал “да”, но, заподозрив ловушку, ответил:
— Как-нибудь в другой раз.
— Как хочешь, — Томми Второй расправил плечи. — Я предлагаю пройти те же три квартала, но только в обратную сторону. Встретимся там, где мы начинали в прошлый раз.
Руки Дрю стали потными от волнения. Положив бумажник обратно в карман, он обнаружил, что Томми Второй снова, как по волшебству, исчез в толпе.
И через два квартала, когда Дрю засунул руку в карман, он уже точно знал, что там лежит не его бумажник. Он выругался.
Как и раньше, Томми Второй стоял в конце третьего квартала, прислонившись к стене, и протягивал Дрю его бумажник.
Назавтра после школы Дрю сделал новую попытку. Результат тот же.
Так было и в последующие несколько дней.
Но каждый раз Томми Второй давал ему дополнительные советы.
— Ты не должен привлекать внимания. Стань невидимым, тогда избежишь нападения.
— Тебе легко говорить. Ты восточный человек. Ты здесь свой.
— Неверно. Для тебя, американца, все восточные люди кажутся похожими. Но для китайца непалец так же чужероден, как ты. И привлекает обычно такое же внимание.
Дрю был озадачен.
— Обычно? Ты хочешь сказать, что ты не выделяешься?
— Яне выделяюсь на улице. Никому не гляжу в глаза. Никогда не остаюсь в одном и том же месте так долго, чтобы меня успели запомнить. Я как бы сжимаюсь.
— Вот так? — Дрю попытался что было сил сжаться, сделав это в такой гротескной манере, что Томми Второй позволил себе — что само по себе было редким событием — засмеяться.
— Нет. Конечно, не так. Какие странные идеи приходят тебе в голову. Я хочу сказать, что я сжимаю свои мысли. Мысленно я делаю так — он тщательно подбирал слова, — словно меня здесь нет.
Дрю в недоумении покачал головой.
— Со временем ты поймешь. Но запомни еще одно. Никогда не позволяй себе расслабляться. Нельзя, чтобы что-то могло смутить тебя или отвлечь твое внимание. Не только сейчас, когда мы занимаемся. Никогда. Нигде.
И этому мальчику, подумал Дрю, только четырнадцать. Как бы не так. Он думает, что если он коротышка, то может соврать про свой возраст. Ему наверняка не меньше двадцати. Стать невидимым. Не выделяться на улице. Не позволять ничему отвлечь себя. Дрю сделал еще одну попытку.
И снова то же. Но однажды днем после школы Дрю, пройдя “сквозь строй”, подошел к Томми Второму, прислонившемуся, как обычно, к стене, засунул руку в карман и, уже предчувствуя свое поражение, взглянул на вытащенный из кармана бумажник. Свой собственный!