— Что в нем прекрасного? — спросил Пиппин, одним глазком выглядывая из-под одеяла. — Сэм! Приготовь завтрак к половине десятого! А горячая ванна готова?
Сэм вскочил. Вид у него был оторопелый. — Нет, сударь, еще нет, сударь! — выпалил он.
Фродо стащил с Пиппина одеяло, перекатил приятеля с боку на бок и ушел к лесной опушке. На востоке из толстого слоя тумана, окутавшего землю, вставало красное солнце. Деревья, тронутые осенним золотом и багрянцем, казалось, плыли в туманном море, оторвавшись от земли. Чуть ниже и левее того места, где стоял Фродо, дорога круто ныряла в долину и исчезала из вида.
Когда Фродо вернулся, Сэм и Пиппин уже разожгли костер. — Вода! — воскликнул Пиппин. — Где вода?
— Я не ношу воду в карманах, — заметил Фродо.
— Мы решили, что ты пошел по воду, — пояснил Пиппин, доставая еду и посуду, — так что давай-ка, сходи.
— Можешь составить мне компанию, — ответил Фродо. — И принеси все фляжки!
У подножия холма протекал ручей. Хоббиты наполнили фляги и небольшой походный котелок водой из маленького водопада, который лился с серого каменного выступа на высоте нескольких футов. Она была холодна, как лед. Отфыркиваясь, друзья вымыли лица и руки.
Когда хоббиты позавтракали и заново увязали мешки, шел уже одиннадцатый час. День выдался ясный и жаркий. Путники спустились по склону, пересекли ручей там, где он нырял под дорогу, поднялись на следующий холм, опять спустились. К этому времени плащи, одеяла, вода, пища и другой багаж начали им казаться неподъемным грузом.
Дневной переход обещал быть жарким и утомительным. Однако через несколько миль подъемы и спуски кончились – длинная извилистая лента дороги взобралась на вершину крутого холма и там приготовилась к последнему спуску. Впереди путники увидели низкую плоскую равнину, усеянную небольшими рощами, которые сливались в отдалении с коричневым лесным маревом. Хоббиты смотрели через Вуди-Энд в сторону реки Брендивинь. Дорога вилась перед ними, как обрывок веревки.
— Дорога бежит вперед без остановки, — сказал Пиппин, — но мне надо отдохнуть. Самое время перекусить. — Он уселся на пригорке у обочины и посмотрел на восток, на дымку, за которой лежала река и заканчивался Шир, где он провел всю жизнь. Рядом стоял Сэм. Его круглые глаза были широко раскрыты – он озирал невиданные прежде земли, новый горизонт.
— В этих лесах живут эльфы? — спросил он.
— Не слыхал, — ответил Пиппин. Фродо молчал. Он тоже смотрел на восток, как будто никогда раньше не видел дороги, и вдруг внезапно заговорил, медленно, громко, но как бы про себя:
— Похоже на стихи Бильбо, — заметил Пиппин. — Или это твое собственное? Звучит не очень ободряюще.
— Не знаю, — сказал Фродо. — Вот пришло в голову. Может, сам сочинил, а может, и слышал когда-то. Одно скажу: это очень напоминает мне Бильбо, каким он был в последние годы перед уходом. Он часто говорил, что существует лишь одна дорога, похожая на большую реку: ее истоки у каждой двери, и каждая тропка – ее приток. «Опасно переступать порог, Фродо, — часто повторял он. — За ним – Дорога, и, если не придержишь шаг, то неизвестно, куда тебя занесет. Ты хоть понимаешь, что вот эта вот самая тропа идет через Мерквуд и что, если позволить, она заведет тебя к Одинокой Горе или в еще более далекие и страшные места?» Он любил это повторять, стоя на дорожке возле парадной двери Бэг-Энда, особенно после долгой прогулки.
— Что ж, по крайней мере меня дорога в ближайший час никуда не сможет увести, — заявил Пиппин, снимая мешок со спины. Остальные последовали его примеру: сбросили мешки на пригорок и уселись, спустив ноги на дорогу. Передохнув немного, они плотно поели и еще отдохнули.
Солнце уже клонилось к закату, заливая землю вечерним светом, когда хоббиты спустились с холма. До сих пор на дороге им не встретилось ни души. Ею пользовались редко – она была мало приспособлена для повозок, да и движение в этом лесном уголке Шира было невелико. Они шагали уже около часа, когда Сэм на мгновение остановился, словно прислушиваясь. Хоббиты давно спустились с холмов, и дорога, вволю напетлявшись, шла теперь прямо по травянистой равнине с разбросанными по ней редкими высокими деревьями – дозорными подступающего леса.