Ап — разомкнул в Хабаровске.
Ап — Шереметьево.
Ап — Калининград.
В промежутках между «апами» полный мрак.
Ты засыпаешь и просыпаешься.
А мир вокруг тебя меняет декорации. Только что была Москва, теперь — Оренбург.
— Как вы узнали про это дело? — спросил подполковник. — Оно ведь под грифом.
— Было под грифом, сейчас — какие могут быть тайны? — устало произнес Андрей. — Что-то мы долго едем. Оренбург далеко от аэропорта?
— Близко. Но мы едем не в Оренбург. Сразу — в Соль-Илецк.
«Елки-палки», — разочарованно подумал Ветров. Сон в самолете всегда высасывал из него все силы. Поэтому на новом месте требовалось найти какой-нибудь источник жизненной энергии и подключиться к нему. Лучший источник энергии — свежая постель с мягкой подушкой. Но где она?
— Там, в Соль-Илецке, разве есть гостиница? — спросил Андрей.
— Переночуете в колонии.
«Вот тебе и колорит», — огорчился Ветров. Ему хотелось провести эту ночь в уютном номере гостиницы. От какой-нибудь комнаты для приезжих при колонии он не ждал ничего хорошего.
— Хорошо, — сказал Андрей. А что он еще мог сказать?
— На самом деле у нас много выродков сидит, — продолжал говорить подполковник, — участок для пожизненников открыли два года назад. Теперь он наполовину заполнен. Скоро мест не останется. Есть людоеды, маньяки, убийцы. Только виновных нет. Кого ни спроси: невинные, прямо — овечки. «Ничего не совершал, гражданин начальник, меня подставили». Вот и вам завтра точно так же скажут.
— Я знаю, — сухо произнес Ветров, подумав: «Ты достал уже своей болтовней, мужик. Мы можем молча ехать?» Он посмотрел на офицера и вновь отвернулся к окну.
«Странный тип», — Трегубец отметил, что глаза у журналиста были какими-то бешеными. Их взгляд будто набрасывался на человека. Как струя огнемета.
Вообще офицер чувствовал некоторую неуверенность. Накануне его вызвал на ковер генерал и хорошенько накрутил. Мол, приезжает журналист, специально для встречи с пожизненно осужденным Куравлевым Геннадием Захаровичем.
— Так что смотри, как бы он там чего лишнего потом не написал, пусть не суется куда не следует, — грозно произнес генерал, — отвечаешь головой.
Трегубец очень удивился: Куравлева плотно опекали сотрудники ФСБ. Они бы никогда не дали «добро» на встречу с этим заключенным. Как же какой-то Ветров смог добиться разрешения? Офицер вежливо намекнул: а не послать ли журналиста к такой-то матери? Иначе потом проблем с чекистами не оберешься.
Оказалось: послать невозможно. Разрешение на встречу подписал лично начальник Главного управления исполнения наказаний Минюста. Что само по себе было беспрецедентно. Обычно, когда журналисты хотели встретиться с каким-нибудь конкретным заключенным, они обращались в пресс-службу. А та согласовывала с местным начальством.
«Они там в Москве все умные, — с раздражением думал Трегубец, — разрешают черт знает что, а подполковник Трегубец потом отдувайся. Вот напишет этот м…к какую-нибудь херню, кто будет крайним? Трегубец!»
— Кстати, в соседней камере с Куравлевым сидит Бульдозерист, — не унимался Трегубец, поскольку начинал волноваться, как только разговор смолкал, — знаете такого?
— Да. — Андрей вяло кивнул.
— Это чеченский террорист, убивал наших солдат, — все равно стал рассказывать офицер, — расстреливал пленных, все казни снимал на видеопленку.
«Мужик, какого черта ты мне это говоришь? — постепенно закипая, подумал Андрей. — Я все это знаю. Я хренову тучу заметок про этого Бульдозериста написал. Меня уже тошнит от этого Бульдозериста. И всех читателей тошнит. Давай спокойно ехать».
— А знаете, как его поймали? — Трегубец явно не умел читать чужих мыслей. — Он устроился бульдозеристом в стройбат. Как-то напился, подрался со своим командиром. Тот ему накостылял. Бульдозерист обиделся и сказал: «Я вас, русских сволочей, убивал и убивать буду». Командир побежал к особистам. Те проверили, и точно, Бульдозерист оказался террористом.
В глазах Ветрова мелькнуло что-то похожее на интерес. По официальной версии, Бульдозериста взяли в ходе спецоперации ФСБ.
«Можно будет написать об этом», — с ленцой подумал Андрей. Впрочем, информационного повода никакого не было — просто вкусный факт. Будет очень трудно объяснить редактору, с чего это ты вдруг принес заметку про Бульдозериста? «Вот если он умрет, то будет повод написать. Тогда и расскажу, как его взяли на самом деле». Ветров прикрыл рот, зевая.
«По-моему, я зря это рассказал». — заметил оживление гостя Трегубец. — Все-таки с журналистами надо держать ухо востро…»