На следующее утро Степан поймал такси и поехал в аэропорт. По дороге водитель умудрился заговорить ему зубы и, выбираясь из машины, Степан отдал вдвое больше положенного.
Посадка на рейс задерживалась на полчаса, и Степан решил скоротать время в местном буфете. Большую сумку поставил на пол, маленькую положил на колени и заказал кофе с пирожным. Чашечку принесли маленькую, и кофе быстро кончился. Когда он уже собрался попросить вторую порцию, объявили посадку. Степан заплатил по счету, оставил скромные чаевые и вышел.
От буфета осталось хорошее впечатление.
Лишь пройдя регистрацию и забравшись по трапу в самолет, он вспомнил, что оставил большую сумку у кофейного столика. Досадуя на свою рассеянность, попросил стюардессу задержать вылет и хотел было немедленно отправиться на поиски вещей, но она мягко объяснила Степану, что ради него никто задерживать вылет не станет, и обещала немедленно связаться с охраной аэропорта.
— Если это возможно, ваш багаж найдут, — улыбнулась стюардесса. — Пристегните ремень безопасности и не волнуйтесь.
Степан вздохнул. Вся сменная одежда осталась в большой сумке. Вместе с пирожками, бульонными кубиками и аптечкой.
Турбины завыли громче, и самолет тронулся. Покатился по рулежной дорожке на взлетно-посадочную полосу Степан достал барбариску и положил в рот.
Разогнавшись, лайнер оторвался от земли и стал набирать высоту. Уши заложило. Степан откинулся в кресле и посмотрел вверх, на лампочки и выключатели. Его начало немного мутить.
Минут через десять самолет закончил набор высоты и выровнялся.
Стюардесса объявила, что можно расстегнуть ремни безопасности, пожелала всем приятного полета и покатила по проходу тележку с прохладительными напитками.
Когда тошнота окончательно отступила, Степан набрался храбрости и, глотнув минералки, взглянул в иллюминатор. К сожалению, кроме крыла и передней части турбины, увидеть ничего не удалось. Но журналист не особенно расстроился по этому поводу.
Степан подумал, что все преследующие его неприятности — мелочь по сравнению с тем, какие тайны он сможет познать в древних горах. Легенды усопших цивилизаций, обычаи и нравы загадочной страны, где сажают рис и занимаются кунг-фу…
Он вернется с сенсацией и расскажет своему городу — а быть может, и всему миру — историю о Братстве.
Иначе и быть не может.
Глава 2
Братство
Самолет заложил крутой вираж и стал заходить на посадку. Чтобы не мутило, Степану пришлось снова яростно сосать барбариски и думать на отвлеченные темы, зажмурив глаза. Наконец кресло под ним вздрогнуло. Шасси коснулись китайской земли.
От аэропорта до Нам-Цо Степана везти никто не согласился. На ломаном английском местные водители объяснили: необходимо добраться до уездного центра Дамжунг, что километрах в пятнадцати к востоку, а там уже можно будет арендовать джип и двинуться в путь к одному из трех священных озер Тибета.
Степан договорился, чтобы его за умеренную плату подбросили до этого самого Дамжунга. Снял пиджак, аккуратно положил его на заднее сиденье машины, а затем и сам, сгорбившись, забрался в салон.
Глядя на проплывающие по сторонам горные массивы, Степану становилось не по себе от древней мощи, которая таилась в этих гигантских скалах. Дорога петляла. Солнце палило нещадно, но было довольно прохладно. Воздух тугой струей врывался в опущенное стекло — он был прозрачен и чист, но дышалось с трудом.
Скоро вернулась тошнота, появилось стойкое желание прилечь и отдохнуть.
Водитель объяснил, что в этих местах высота над уровнем моря примерно три с половиной километра и туристы часто страдают кислородным голоданием. «Главное, — сказал он, — пару дней не нагружать себя физически, а потом организм привыкнет».
Дамжунг оказался оживленным и довольно красивым городком. Помпезные пагоды перемежались здесь со вполне современными постройками. Во дворах было грязновато, но улицы выглядели ухоженными.
Водитель высадил Степана возле отеля. На стоянке сгрудились внедорожники всех мастей. «Здесь можно арендовать джип до Нам-Цо. Больше полсотни баксов не давай», — посоветовал шофер и потребовал сто долларов.
Степан расплатился и выбрался наружу, чуть не забыв пиджак. Осмотрелся, щурясь от бьющего, казалось, отовсюду солнечного света. Кислородное голодание напоминало о себе гулкими ударами пульса в висках и искрами, то и дело проплывавшими перед глазами.