— Я верю вам, — заверил он к ее великой радости. — Конечно, я не уверен, что вы выбрали подходящего человека, леди Гвеннет. Я только лишь простой монах. Чем я могу помочь вам?
— Тем, что передадите предостережение Уильяму Уоллесу. Как я слышала, в настоящий момент он находится у монахов, чтобы оправиться от своих ранений. Вам не должно составить труда передать ему через своих братьев эту весть.
— Действительно, вы правы.
— Тогда я могу рассчитывать на вас, патер?
Дугал заглянул глубоко ей в душу, и на какой-то миг Гвенн показалось, что он смотрит на нее глазами не монаха, а молодого мужчины. Наконец он кивнул, и на его бледном и изнуренном лице появилась робкая улыбка.
— Я помогу вам, леди Гвеннет, — пообещал он. — За то время, которое я провел в замке Ратвен, вы всегда проявляли себя как верная дочь церкви, так что я не хочу верить во весь бред, который тут разносят. Я немедленно отправлюсь в дорогу к моим собратьям. Сэр Уильям должен узнать, какая опасность ему угрожает.
— Я благодарю вас, патер Дугал, — сказала Гвенн шепотом. — И прошу вас, будьте осторожны.
С этими словами она покинула исповедальню и домашнюю часовню в замке Ратвен и вернулась поспешно в свою женскую половину. Как обычно, она оглянулась по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не следовал за ней. Но хотя она никого не увидела, нашлись свидетели ее разговора с патером Дугалом.
С тех пор как Дункан Ратвен оказался под влиянием братства, замок Ратвен превратился в место недоверия, лжи и интриг. Шпионы, которые подчинялись друиду и его сектантам, следили за остальными в тени и нишах и превращались в глаза и уши стен, и вот один из таких шпионов подслушал разговор Гвеннет Ратвен с патером Дугалом.
И очень скоро Гвеннет навестили в ее комнате. Когда она открыла дверь и увидела своего брата, она обрадовалась, потому что уже очень давно они не разговаривали друг с другом. Но потом она увидела тех, кто сопровождали его: двоих вооруженных стражников и, кроме того, мужчину, возраст которого нельзя было определить. Волосы у него были седыми и длинными, спадающими до плеч, и густая длинная борода закрывала нижнюю часть лица.
Взгляд его глаз из-под черных бровей был холодным и страшным. Его горбатый нос был острым как нож, рот — тонкой полоской. Гвенн не могла припомнить, чтобы прежде видела этого мужчину, пока он не наклонился, чтобы войти в ее комнату вместе с Дунканом.
Сгорбленная осанка и немного шаркающая походка незнакомца тут же показалась Гвеннет знакомой: это был друид, предводитель братства. Она приложила усилие, чтобы не выдать своего замешательства. Заставляя себя сохранять спокойствие, она ждала, пока войдут Дункан и его спутник. За ними тихо закрылась дверь, и оба стражника остались снаружи.
— Как у тебя дела, сестра? — поинтересовался Дункан вкрадчивым голосом, и Гвеннет догадалась, что разговор принимает серьезным оборот.
— Какие у меня должны быть дела? — спросила она, пока спутник Дункана бесцеремонно уставился на нее. Присутствие этого человека было так ужасно, что невольно Гвеннет отступила назад.
— Но надеюсь, что у тебя все в порядке?
Гвенн довольно хорошо знала Дункана, чтобы понять, что ему никакого дела нет до ее благополучия.
— Чего ты хочешь, Дункан? — поэтому прямо спросила она. — И кто этот человек?
— Конечно же. — Дункан кивнул головой. — Мы соблюдем добрые традиции. Это, дорогая сестра, граф Милленкорт.
— Граф? — удивленно спросила Гвенн. — Из какого клана?
— Я не из клана, моя дорогая, — ответил Милленкорт, и Гвенн узнала голос, который бормотал таинственные заклятия той ночью и объявлял планы заговорщикам. — Я родом не из Шотландии, а из Франции, великой страны, расположенной за морем.
— Мне прекрасно известно, где находится Франция, — ответила Мэри, едва скрывая свое отвращение. — Только я не была в курсе, что там у моего брата есть друзья.
— Граф гораздо больше, чем друг, сестра, — резко осадил ее Дункан. — Он не только друг, но и верный союзник, который поможет мне победить врагов Ратвенов. Он не иностранец в нашей стране, потому что его предки кельты, точно так же, как и у нас.
— С тех пор прошло время, — сказал граф, и лживая улыбка заиграла на его узких губах. — Многое изменилось в этой стране. Но возможно, однажды все вернется на свои места, как было прежде.
— В это я не хочу верить, — ответила Гвеннет в порыве упрямства. Манера речи графа не понравилась ей, в ней слышалась хитрость и высокомерие.
— Тебе следует быть повежливее с графом, сестра, — предупредил ее Дункан. — В конце концов, он гость в нашем доме.
— В первую очередь, он твой гость, Дункан. Я не верю, что отец захотел бы приветствовать его в нашем доме.
— Но нашего отца уже давно нет в живых! — сказал Дункан так громко, что его голос почти перешел на крик. — Времена изменились. И теперь я хозяин Ратвена. Я совершенно один и волен сам выбирать себе друзей и союзников.
— Верно, — ответила Гвенн. — Но ты должен при этом соблюдать большую осторожность, потому люди не всегда оказываются теми, за кого выдают себя.
— Я знаю, — сказал Дункан и опустил голову. На какой-то миг Гвенн уже поверила, что ее слова действительно заставили его задуматься; но когда Дункан поднял голову, его глаза сверкали гневом и напугали ее. — Как я должен признать, сестра, именно тем, кто ближе всего стоит ко мне, я не могу доверять, потому что они повернулись ко мне спиной в эти дни, — с этими словами он откинул свою накидку и достал предмет, который протянул Гвеннет. — Ты узнаешь его?
Гвеннет тут же узнала предмет в его руках и закрыла руками рот, чтобы не закричать громко. Это был простой деревянный крест, тот самый, который патер Дугал носил на своей груди.
— Что случилось? — шепотом спросила она. С ужасом она посмотрела на брата.
— Ничего особенного. — Дункан пожал плечами. — Я лишь решил, что мы больше не нуждаемся в духовной поддержке патера Дугала.
— Ты… ты убил его, — тихо произнесла невероятное Гвеннет. — Человека церкви.
— Я не делал ничего подобного, — надменно возразил Дункан. — Но как я слышал, стрела лучника неудачно соскочила и угодила прямо в спину несчастному патеру как раз в тот момент, когда он хотел покинуть замок. Ты можешь представить, куда он собирался?
— Нет, — бесстрастно ответила Гвенн и опустилась на стул. Она вдруг почувствовала, как ее ноги подкосились, и ей стало дурно. Мрачные предчувствия закрались ей в душу.
— Тогда я помогу немного освежить вашу память, моя дорогая, — вмешался в разговор Милленкорт.
По-хозяйски он подошел к ней, посмотрел на нее сверху вниз, подбоченившись, как владелец имения, который собирается судить свою крепостную.
— Вас подслушали, Гвеннет Ратвен, когда вы доверили патеру Дугалу тайны, которые лучше было сохранить в секрете. Вещи, о которых вам явно не следовало никогда узнавать и видеть. Вещи, явно не предназначенные для ваших глаз и ушей. Ваше женское любопытство завело вас туда, но вам бы следовало лучше отступить, потому что вы жестоко заплатите за это. Точно так, же как Дугал.
— Это были вы, не так ли? — спросила Гвенн. — Вы стоите за всем этим. Вы отравили разум моего брата и сделали своей тенью, крепостным, который беспрекословно подчиняется вам.
— Попридержи свой язык, сестра! — закричал Дункан. — Граф Милленкорт мой друг и учитель. Под его руководством Шотландия снова станет той, какой была прежде: сильной и могущественной. И он хочет, чтобы Ратвены стали самым могущественным домом в Шотландии, как желал того наш отец.
— Ты ослеп? — качая головой, спросила Гвенн. — Он тоже заколдовал тебя, чтобы ты не узнал его истинного лица? Ему нет дела до тебя, Дункан, и ему дела нет до Ратвенов. Ему есть дело только до своих собственных интересов. Чтобы достичь своих целей, он пойдет на все.
— Не слушай ее, брат наш, — обратился граф к Дункану. — Она сошла с ума и не знает сама, что говорит.
— Я прекрасно знаю, о чем говорю, — возразила Гвеннет. — Ее обычно нежное лицо раскраснелось, и страх сменило возмущение. — Я знаю, что он, — она указала на графа, — не тот, за кого выдает себя. Он не благородный человек, и родом он не из Франции. Вероятнее всего, он вовсе не человек.