Дорога была неровной, и мне приходилось прыгать с камня на камень. При каждом движении раздавался новый звук, словно кто-то перетряхивал маленький мешочек с порошком. Мне теперь следует привыкать к этому звуку.
103
Нью-Йорк, под статуей Свободы, наши дни
Встревоженные шумом шагов, крысы нырнули обратно в туннель, но Марка остался у входа, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Больше всего он боялся услышать торопливый топот и почувствовать мускусный запах полчищ крыс, привлеченных запахом крови.
— Вкусить человеческую плоть… Какое пиршество для крыс! Это все равно что алхимику найти философский камень!
— Ты закончил? А то твоя спутница начинает беспокоиться.
Джоан буквально испепелила его взглядом, но ей никак не удавалось скрыть свою тревогу. Она понимала, что нужно торопиться, и вопросительно посмотрела на убийцу. Тот молча кивнул ей и продолжил:
— В своей величайшей мудрости Фламель не захотел делиться с кем-либо своим открытием, понимая, что тогда начнется хаос. Времена были смутные, а нравы сильных мира сего еще более жестокие, чем сейчас. Он разделил тайну на четыре части, как на четыре традиционные стихии, и раздал тем, кому доверял. Каждую часть сопровождал рисунок, служивший символическим объяснением соответствующего этапа Великого Дела — искусства изготовления алхимического золота. Но золото можно получить, лишь соединив в правильном порядке четыре гравюры. Обладатели тайны должны были хранить в неприкосновенности свои части и передавать их по наследству. Каждому из них были известны фамилии других обладателей.
Марка молча слушал рассказ убийцы, прерываемый лишь затихающими стонами Рэя.
— На протяжении столетий обладатели тайны свято хранили ее, но при Людовике XVI четыре потомка встретились. И знаешь где?
— У меня нет ни малейшего желания играть в загадки.
— В масонской ложе. В те времена все занимались алхимией. Калиостро воскрешал умирающих, давая им выпить жидкое золото; граф де Сен-Жермен за одну ночь изготовил бриллианты чистейшей воды; Фридрих Прусский и Екатерина Великая страстно увлекались оккультной химией в надежде поправить финансовое положение своих стран.
— При чем же тут четыре потомка?
— Неужели не догадываешься? Они делали золото. Золото!
Марка рассмеялся.
— Хищники! Которые захотели обогатиться, как и ты. Наверное, Фламель перевернулся в гробу.
— Не заблуждайся. Как я тебе уже сказал, они были франкмасонами. Они верили в успех первой великой революции в истории Запада. Когда брат Бенджамин Франклин приехал по приказу брата Джорджа Вашингтона во Францию за финансовой и военной помощью, эти четверо решили нарушить договор молчания и предоставить алхимическое золото американским повстанцам. Это был переломный момент. Финансовая помощь, которую Людовик XVI оказывал американской революции, поставила под угрозу казну королевства, а восставшим никак не удавалось одержать победу над англичанами.
Джоан стояла перед столбами и рылась в рюкзаке, который принес с собой убийца. Под заинтригованным взглядом комиссара она вытащила камеру и присоединила ее к миниатюрному аккумулятору.
— Хранителям тайны Фламеля удалось изготовить достаточно золота, чтобы поддержать американцев в их борьбе. Однако при этом они не стали великими казначеями королевства. Они соединили алхимическое золото с медью и железом, что придало ему твердость. В таком виде золото можно было тайно переплавить, не боясь, что его обнаружат.
— Американская революция, совершенная на алхимические деньги… Ерунда. Что они сделали с тайной?
— Ничего. По крайней мере, в следующие десятилетия. Но казначей Людовика XVI пронюхал об этой истории и в 1792 году рассказал о ней якобинцам, чтобы спасти свою шкуру. Революционеры были рационалистами, и наш человек закончил свои дни в сумасшедшем доме Шарантона. Став после этого случая более осмотрительными, заговорщики закрыли ящик Пандоры и погрузились в сон.
— А потом?
— В эпоху Первой империи, когда сложилась более благоприятная обстановка, потомки собрались, чтобы решить, как следует поступить с тайной золота. Именно тогда возникла идея финансирования проектов, которые способствовали бы благу человечества. Поскольку золото нельзя было доверить ни королю, ни даже демократическим правительствам, которые воспользовались бы им в политических целях, было решено финансировать больницы, школы и масонские храмы, но скрытно, через подставные фирмы. На самом деле братья всего лишь следовали примеру Фламеля, который в свое время был самым богатым филантропом Парижа.