Марка задал вопрос, который не давал ему покоя еще в Нью-Йорке.
— Огюст Бартольди, автор статуи Свободы, тоже был членом этой ложи?
Мутье встал.
— Дай мне несколько минут, чтобы ознакомиться с его биографией… и я скажу тебе.
Марка понимал, что все будет зависеть от этого ответа.
118
Париж, Пале-Рояль
— Мой дорогой Эдмон, вы всегда проявляли слишком явный интерес к нашему излюбленному сырью.
Андреа Консюржанс созерцал шикарный кабинет Канселье. Ему никогда бы не пришло в голову жить среди столь подавляющей роскоши. Парижский негоциант входил в число тех членов «Авроры», которые были одержимы эстетикой драгоценного металла и ощущали необходимость владеть этим веществом, дотрагиваться до него, держать в руках. Такими были четверо из двадцати членов картеля. Что касается остальных, они, конечно, любили золото, но, к счастью, не являлись его рабами.
— У каждого свои грехи, Андреа. Каким будет продолжение программы?
Швейцарец скрестил ноги и склонил голову набок.
— Следует перехватить объект, вернувшийся из Нью-Йорка.
Канселье вздрогнул. Тон, которым Консюржанс произнес эти слова, не предвещал ничего хорошего для объекта. Он слышал о вмешательствах агентов ДБР, но предпочитал не вдаваться в детали. После возвращения с предыдущего срочного совещания, состоявшегося в шале Андреа, его энтузиазм в отношении «Авроры» поостыл. История с алхимическим золотом действовала ему на нервы. Необходимо было остановить все это.
— Знаете, мы ведь не на Среднем Востоке или в какой-нибудь банановой республике.
— Знаю. Ну и что? — ответил Консюржанс решительным тоном.
— Вмешательство на французской территории может иметь серьезные последствия.
Андреа Консюржанс принял благодушный вид отца, объясняющего ребенку, что перед едой нужно мыть руки.
— Я понимаю ваши терзания. Но представьте, что секрет алхимического золота станет достоянием гласности или попадет в руки недобросовестного человека, каким, полагаю, и является наш объект. Последствия будут не только серьезными. Они будут катастрофическими. Все полетит кувырком.
— Я знаю. Конец мира, о чем я говорил полицейскому, сидевшему на вашем месте. Тем не менее…
В кабинете зазвонил золотой телефон. Канселье снял трубку и нахмурил брови. Он произнес только одно слово — «невозможно» — и через тридцать секунд повесил трубку.
— Объект потерян, — с раздражением сказал он. — Мне очень жаль, я…
Консюржанс и глазом не моргнул. Он по-прежнему улыбался. Француз удивился:
— Я думал, что это известие приведет вас в ярость.
— Я никогда не впадаю в ярость. Я давно забыл об этом чувстве и даже о его горьком привкусе. В любом случае, если наш человек — именно тот, о ком я думаю, я знаю, куда он направится.
119
Париж, резиденция масонских послушаний
Мутье вернулся с толстой книгой в руках. Он сказал, перелистывая страницы:
— Огюст Бартольди был посвящен 14 октября 1875 года в ложе «Эльзас-Лотарингия», за несколько дней до создания Франко-американского союза, ассоциации, в которую в те времена входили многие масоны, начиная с ее вице-председателя историка Анри Мартена, великого магистра лож того времени. А это не какая-нибудь мелкая сошка!
Довольный Марка потер руки.
— Сеневьер, Лафайет, Аршамбо и Бартольди. Полный комплект!
Андриво никак не мог уяснить, чему он радуется.
— Если я правильно понял, мы ищем убийцу, который по прямой или побочной ветви является потомком… — он посмотрел в свои записи, — Алексиса де Сеневьера, дети и внуки которого тоже были масонами. Например, Луи де Сеневьер, член ложи «Эльзас-Лотарингия». Но я не понимаю, какое отношение к этой истории имеет Бартольди…
Внезапно Антуан осознал, что зашел слишком далеко. Невозможно сказать ни Андриво, ни Мутье, что он обнаружил святилище под статуей Свободы, задуманное и построенное Бартольди.
— Случайность. Простая случайность. Наши поиски закончились тем, что мы видим одни лишь совпадения. Давайте разрабатывать след Луи де Сеневьера. Именно он выведет нас на убийцу Поля де Ламбра.
— В таком случае придется заняться отчетами ложи «Эльзас-Лотарингия», — вздохнул Андриво. — Здесь работы на несколько недель.