В суматошной схватке, последовавшей после уничтожения часовых, были убиты пятеро, еще трое, побывавшие в зубах норок, умирали. В срою оставалось два десятка смертельно уставших и зачастую по несколько раз раненых человек.
— А вот теперь нам крышка, — сказал внезапно повеселевший Аграв. В его глазах светилась та самая веселая злость, с которой мужчинам легче всего заканчивать счеты с жизнью, — сейчас высадятся лемуты, и останется сделать так, чтобы они подольше вспоминали мужчин Северной Флориды, и щенкам своим заповедали не появляться в наших краях.
— А кстати, где они? — Вагр указал руками на реку, где на воде покачивался один лишь баркас, к которому как раз пристали две лодки с пиратами, отступившими с гавани. Остальные пироги исчезли, да и вчерашних Людей-росомах с щитами-корытами на палубе не было видно.
— Так, а теперь бегом к воротам. Они все-таки обошли нас. — Глисс заковылял к раненым, но Вагр остановил его, грубо схватив за здоровое плечо.
— Поздно. С ранеными мы к воротам не успеем. Остается умирать прямо здесь.
— Ничего, Глисс, отойдем вон в тот широкий проход, чтобы стреломет не достал, посадим лучников на крыши, забаррикадируемся с двух сторон… Если не начнут жечь свою же крепость, долго продержимся. Запомнят они наше ополчение!
Аграв от избытка чувств хохотнул и погрозил кулаком в сторону баркаса.
Тут примчался запыхавшийся ратник от ворот:
— Глисс, они подъехали на собаках, завалили ров вязанками хвороста, тараном долбят в створки. Лемуты, которые идут по берегу пешком, несут лестницы и веревки с кошками… Скоро ворвутся в крепость.
Тут подошел юный гончар и тихо сказал Глиссу:
— А может, Люди Хвоща ушли?
— Может. Какая теперь разница? — Староста собирался дать ему традиционный воспитательный подзатыльник, но юнец стоял со стороны раненой руки, и Глисс только застонал, сделав резкое движение. Гончар же не унимался:
— Смотри, на баркасе одни пираты. Все лемуты пошли берегом, норки, они вот, под ногами валяются. Давайте обойдем частокол по воде.
Вагр и Аграв одновременно повернулись в ту сторону, куда указывал мальчишка. Крепостная стена убегала в воду и обрывалась, словно строивший ее зодчий забыл продолжение. Побратимы одновременно заговорили, как бы споря с юнцом:
— А стреломет?
— А если на баркасе норки?
Но Глисс уже вновь обрел голос. Он закричал, указывая на раненых столпившимся вокруг него флоридянам:
— Эй, вы, хватайте покалеченных и тащите к правому причалу! Лучники — бегом по крышам в сторону ворот, и чтобы нас как можно дольше никто не беспокоил! Вагр, чтобы когда я закончу говорить, у нас был плот…
— А зачем? Вон там еще одна лодка осталась, не прогорела толком. Думаю, пару бревен на ней обогнуть можно.
На берегу началась суета. Пятеро лучников ушли по крышам и встали над проходом, ведущим кратчайшим путем к воротам. С ними ушел гончар, неплохо разобравшийся в устройстве лабиринта. Вагр и Аграв бросились в воду и дошли до конца частокола. Здесь глубина доходила обоим до горла. Еще шаг, и накроет с головой.
Но шаг этот можно сделать и по дну. За частоколом и участком воды начиналась вырубка перед крепостной стеной, за которой маячил спасительный лес.
На баркасе долгое время не понимали, что за суета творится среди ополченцев. Когда слуги Нечистого разобрались, что раненых грузят на лодку, обгоревшие края которой едва выступали над волнами, там начался смех и улюлюканье. Трое пиратов бегом направились к копьеметательной машине.
Не все раненые поместились в утлой посудине. Некоторым пришлось идти по дну, держась за черпающие воду края. Остальные ополченцы бросились вплавь.
В этот момент на баркасе поняли, что накрыть их всех одним-двумя залпами не удастся. Отец Вельд с помощью острых зубов водяного хищника потрудился на славу. Тогда на баркасе начался хаос. Одни пираты ставили парус, другие хватались за арбалеты и луки, третьи тянулись к веслам.
— Наверняка их командир пошел берегом, — заметил Вагр, толкающий лодку в корму и поддерживающий под руку Глисса. Аграв выразил свое отношение к творящемуся на флагмане Нечистого одной короткой фразой:
— Плавучий бордель.
Вскоре появились бегущие по крышам лучники. Их привел гончар, ослушавшийся приказа Глисса. Он быстро догнал лодку, уже огибавшую частокол, и извиняющимся тоном сказал:
— Там наши, которые у ворот были, по крышам бегут. Скоро лемуты на собаках ворвутся, и могут отрезать кое-кого от воды. Их все равно не остановить.
— Правильно, сопляк. Потом я тебя, конечно, выпорю вожжами посреди деревни. Но в целом — правильно.